Вор

– А где ты жил раньше?

– На одной из отцовских вилл. На реке Эвтоас. Там было хорошо.

– Но?

– Но однажды отец приехал и выяснил, что я слаб в фехтовании, не умею скакать верхом и не люблю охотиться. Зато люблю читать. – Софос вздохнул. – Он выгнал за ворота моего учителя, тренера по фехтованию и тренера по верховой езде. Потом велел Полю обучать меня верховой езде и фехтованию и поселил вместе с ним в городе, чтобы я был у него под присмотром.

– Поль служит твоему отцу? – Я покосился через плечо, встретил взгляд Поля и снова обернулся к Софосу.

– Он капитан отцовской гвардии.

Я неслышно присвистнул. Человек, похоже, высоко ценит своего сына, раз велел капитану собственной гвардии учить его верховой езде и приставил в качестве телохранителя, а сам обходится без охраны.

* * *

Оливковые рощи, по которым мы ехали, постепенно менялись. Исчезли плотные шеренги деревьев, между стволами стали появляться широкие прогалины. Оросительные канавы забивались сорняками и илом и в конце концов исчезли совсем. Сухие дубы встречались все чаще, и мало-помалу оливы вокруг нас вернулись в дикое состояние.

– Разве тут никто не собирает урожай? – спросил Софос, увидев в траве старые сгнившие плоды.

Волшебник услышал его и бросил через плечо:

– Давно уже перестали. После чумного поветрия в Аттолии не хватает народу для ухода за этими рощами. Город, где мы купили провизию, когда-то, наверное, был главным в этой части Оливкового моря, но сейчас там осталось всего пять или шесть семей. У них хватает сил только на ближайшие рощи.

Я слышал о чумном поветрии, оно случилось за тридцать лет до моего рождения. Заразу привезли купеческие корабли, бороздившие Срединное море, оттуда она распространилась по всем равнинам и истребляла людей целыми семьями. В тавернах рассказывали, что в Саунисе вымерла чуть ли не половина города. Вся морская торговля остановилась. Урожай сгнивал в полях, Эддис закрыл границы, пытаясь не впустить чуму. Мой дед, тогда он был совсем молодым, рассказывал, что из страха перед заразой ни один вор не прикасался к добру умерших от чумы. Всё сжигалось.

– А в Саунисе, – спросил Софос, – есть такие места, где не хватает рабочих рук для возделывания плодородной земли?

– Немного, – ответил волшебник. – Саунис всегда был меньше Аттолии, поэтому в нем уже опять образовался избыток населения. Есть несколько заброшенных ферм – например, та, где мы заночевали перед походом в горы. Единственный оставшийся в живых из той семьи уехал в город получать образование.

– Откуда вы знаете? – спросил Софос, всегда упускавший из виду то, что лежит на поверхности.

– Это был я. – Волшебник бросил взгляд на меня. Наши лошади и прежде не могли сильно разогнаться среди деревьев, а теперь совсем остановились. Моя наклонила голову и стала пастись на мягкой траве. Помолчав немного, волшебник сказал: – Удивительно, Ген, но у тебя, кажется, бродят какие-то мысли. Хотелось бы мне их узнать.

В ту минуту я размышлял о своих многочисленных родственниках. Некоторых из них я считал печальным бременем, но были и те, кого я горячо любил. А иначе не очутился бы в королевской тюрьме. И все-таки, наверное, лучше иметь много родственников, чем никого. Наверное, это первая добрая мысль о некоторых моих родичах, которая пришла мне в голову. Я сказал волшебнику:

– Родни у меня полным-полно, и уж не знаю, кому из нас лучше: вам или мне.

– Тебе. – Он пришпорил лошадь.

Через некоторое время Софос снова заговорил. Он не умел долго молчать.