Тамада

— Ты прав, отец, работа у меня тяжелая, беспокойная. В трудное для колхоза время появилась я тут. Все верно. Но не будь здесь никаких трудностей, меня бы сюда не послали.

— Это я понимаю, но все же...

— Своей печалью ты делу не поможешь...

Отворилась дверь, и вошел брат Жамал, усталый, лицо в потеках грязи. Быстро разделся, умылся и сел за стол, не глядя ни на сестру, ни на отца, взял кусок хлеба и зачерпнул ложкой либже из тарелки, которую ему пододвинула Жамилят.

— Я и говорю, отец, печалью делу не поможешь, — снова начала она прерванную беседу. — Будь председателем я, будь им ты, будь Али — какая разница? — скот без кормов не смог бы выжить. Так или нет?

— Это конечно!

— Если так, отец, то ты тоже — как колхозник, как умудренный старостью человек, советчик, — ты тоже несешь ответственность за хозяйство. А теперь скажи, разве вы не знали, что в середине зимы скотина остается без кормов? Или вы надеялись, что скот, подобно медведю, начнет сосать лапу? Или вы ждали, что корма упадут с неба?

— В свое время, еще осенью, на собрании было сказано: сена должно хватить.

— Об этом я уже слышала. Но где же оно? — И она посмотрела на сидевшего перед ней брата. — Жамал, почему у вас не хватило сена, почему твоя ферма осталась без кормов?

Брат говорил обстоятельно, будто давно ожидал этого вопроса. Полученное сено расходуется экономно — ни соломинки не теряется, но каждый год получается вот как: заведующим показывают все сено, которое припасено на зиму, заставляют расписываться за него, а сено не свозят на фермы. Смотришь, через некоторое время — половины его уже нет.

— Куда же оно девается?

— А кто его знает.

— Растаскивают?

— Есть, наверное, и такое.

— Кто? Кто же растаскивает колхозное сено?

— Кто? Люди, конечно.

— А кто эти люди? Наши односельчане? Колхозники? Или соседи? Жамал, ты почему молчишь?

— Если бы я знал, то сказал, но я не знаю.

— Если бы вы следили за этим сеном, как за своим собственным, узнать, кто ворует, было бы нетрудно. Но такой порядок был удобен всем, поэтому никто слова против не говорил все годы. Видимо, и твоя рука прикасалась к этому сену?

Жамал вскочил, точно ужаленный. Бросил ложку на стол. Резко хлопнув дверью, вышел вон.