Тамада

За окном раздалось блеяние. Здоровенный детина тащил за веревку упирающегося барашка.

— Да, обслуживание хорошее! — улыбнулась Жамилят. — Неужели этот барашек для нас?

Кивнув в сторону буфетчика, Али с гордостью сказал:

— Он меня давно знает. А у нас в ауле его родственник живет.

Заказал Али не водку, а бутылку сухого вина.

Подав на стол бутылку «Саперави», за которой буфетчик опускался, видно, в подвал, потому как на носу у него выступили капельки пота и он тяжело дышал, спросил с гордостью:

— Видели барашка, а? Оллахий, разве это не высший сорт?! Вот я и говорю: кто из вас хоть однажды у нас тут покушал, вернется еще. К нам даже из города приезжают. Специально. Мы заказы по телефону берем.

Минут через двадцать пять подали шашлык.

— Нет, нет, я пить не буду, — покачала головой Жамилят. — Мне нельзя... Печень...

Настаивать Али не стал.

Они с жадностью набросились на еду.

Шашлык оказался жестковатым и явно не из парного мяса. Это смутило Али, но спутница его, казалось, не заметила подделки, и он успокоился. Иногда Жамилят украдкой взглядывала на Али — тот с великим трудом, делая вид, что смакует, жевал баранину.

— Да, да, очень вкусно, — сказала она с иронией.

Али промолчал.

— Совсем свежее мясо. Парное! — не унималась она. Ей вспомнился рассказ отца о куске хичина, о находчивости Али, когда тому пришлось выкручиваться из смешного положения. Отец, помнится, сказал: «Такой вот у нас Али». А ей хотелось добавить тогда: «Да ведь он с детства такой!» Бывало, идет из школы и сочиняет разные небылицы: будто они на самолете летал, когда гостил у бабушки в Нальчике. И будто все у него лучше, чем у других: и сумка для учебников, и пенал, и самая интересная книжка есть, какой не найдешь в школьной библиотеке, и будто ни у кого из аульских ребят нет такого быстрого ишака, — тот запросто обгонит любого доброго скакуна. Даже не верилось, что можно врать так складно, увлеченно, с неоспоримой уверенностью в себе.

«Все у тебя самое лучшее, самое хорошее, — сказал однажды в классе Ибрахим, когда Али начал хвастаться. — Но у нас в ауле есть человек, которого все слушают с большим удовольствием, чем тебя, да и верят, пожалуй, больше». — «Кто?» — вырвалось у Али. «Омар Текеев, водовоз». Все так и зашлись от хохота.

Давно это было. Но и сейчас Али все такой же — не прочь прихвастнуть при любом удобном случае.

Дверь отворилась, на пороге появились новые посетители — четверо высоких горцев в черкесках. Сели рядом за столик. Один из них, весь седой, отложил в сторону посох и принюхался:

— Четыре порции, — сказал он буфетчику.

— Пятнадцать минут — и шашлык к вашим услугам, аппа! — заторопился тот. Видимо, это были не простые горцы, а знатные, какие-нибудь заслуженные скотоводы. Буфетчик всячески старался угодить им. — Посмотрите на красавца в окно, — вполголоса сказал он, чтобы не было слышно за столиком, где сидели Али с Жамилят. Но те все же расслышали.