– …Бела Четвертый, – продолжал Субудай. Глаза его потемнели от гнева. – А зимы мы ждем, чтобы реку можно было перейти по льду. Как и в Москве, она станет для нас дорогой между двумя городами, и мы попадем прямо в их сердце.
Гуюк, чувствуя растущее между орлоком и темником напряжение, осторожно положил руку на плечо Бату. Тот раздраженно стряхнул ее.
– Мой тумен готов выступить хоть сегодня, орлок, – вызывающим тоном проговорил он. – Мои разведчики сообщают, что горы на западе можно одолеть до наступления холодов. Так что в этих городах есть шанс оказаться прежде, чем выпадет первый снег. Ты сам когда-то говорил, что все зависит от скорости. Или у тебя теперь на первое место вышла осторожность?
– Умерь свою спесь, парень! – не выдержал Джебе. – Держи-ка ее в себе.
Бату метнул яростный взгляд в сторону пожилого воина, который еще вместе с Чингисханом скакал по афганским нагорьям. Прожитые годы и опыт прочертили на лице этого смуглого поджарого темника глубокие борозды. Бату презрительно фыркнул.
– Нет смысла оставлять главные цели до зимы, – рубанул он ладонью воздух. – И орлок это знает. Кое-кому из нас хотелось бы закончить поход
Джебе грозно поднялся, но Субудай упреждающе вскинул руку, и тот не тронулся с места. Бату хмыкнул.
– Я выполнял
Он умолк, и в шатре повисла тишина. Никто не отваживался сказать слова вперед Субудая, а тот сейчас молчал. Бату пожал плечами, словно стряхивая с себя этот заведенный обычай, и продолжил:
– И тем не менее я помню, что меня возвысил сам хан, а не орлок. И я принадлежу хану, как и все мы здесь. Более того, в моих жилах течет кровь Чингисхана, так же как у Гуюка, Байдара и Мунке. Пора перестать слепо повиноваться, лишь
– Нет, – невозмутимо ответил Субудай. – Не так. Вы подчиняетесь приказам потому, что если не будете этого делать, то не сможете ожидать этого и от своих людей. Вы – всего лишь часть волка, а не весь волк. Я-то думал, ты усвоил это, когда был еще мальчиком, но вижу, что ошибся. У волка, темник, может быть только одна голова. А если голов будет больше, они меж собой перегрызутся.
Он глубоко вздохнул, тщательно оценивая ситуацию. Для своего выпада Бату выбрал неправильный момент – это очевидно. Старики его дерзостью потрясены, а молодые командиры не готовы подвинуть Субудая Багатура – во всяком случае, не теперь. Со скрытым удовлетворением он снова заговорил:
– Ты вызвал мое неудовольствие, Бату. Оставь нас. Приказы от меня ты получишь завтра.
Бату в поисках поддержки глянул на Гуюка. Сердце его упало, когда сын Угэдэя отвел глаза. Тогда Бату поморщился и нехотя кивнул:
– Хорошо, орлок.
Уходил молодой темник в тишине. Субудай подлил себе горячего чая и сделал глоток.
– Горы, что впереди, – не просто хребет с несколькими вершинами, – заговорил он. – Разведчики доложили, что нам предстоит одолеть шестьдесят или семьдесят миль перевалов и ущелий. Мои следопыты через них перебрались, но без проводников из местных мы не разузнаем, где находятся основные перевалы. Чтобы составить карты, можно послать вперед несколько минганов – налегке, без обозов, с провизией на несколько недель. Остальное же – осадные орудия, кибитки, раненых и домочадцев – переправлять таким образом немыслимо. Чтобы благополучно перевалить через горы и уцелеть, необходимо знать местность. Вероятно, придется строить мосты и настилы. Но и при этом нужно будет перемещаться с должной быстротой, или мы многих потеряем с приходом зимы. Нельзя, чтобы она застала нас в горах. Там нет пастбищ.
Субудай неторопливо оглядел своих военачальников. Из них ему предстояло облечь своим доверием одного, отделив его при этом от остальных. И это не должен быть Бату.
– Гуюк, ты пойдешь первым. Выйдешь утром с двумя минганами. С собой возьмете инструменты для прокладки дороги, строительный лес – все, что нужно. Сделайте проход, годный для тяжелых повозок. Связь с нами будете поддерживать через разведчиков. А затем поведете остальных.
То, как Субудай осадил Бату, возымело действие: Гуюк не колебался.