– Старик, только и всего, – пожал плечами Бату. – Мы повидаем больше. – Он со значением подмигнул Гуюку. – Скажем, для начала донце хотя бы одного бурдюка арака. А ну-ка, Гуюк, тащи сюда свой запас. Не думай, что я не слышал: отец тебе кое-что прислал.
Гуюк зарделся, оказавшись в центре внимания, а остальные взялись над ним подтрунивать: тащи, мол, не жадничай. Он, разумеется, поспешил наружу за бурдюком для друзей.
– Субудай сказал, чтобы мы ему сегодня на закате доложились, – обеспокоенно заметил Байдар.
Бату небрежно махнул рукой:
– Ну так и доложимся. Он же не сказал, чтобы мы при этом были трезвыми. Не волнуйся, брат, разыграем старого злыдня как надо. Пожалуй, настало время ему понять: это
Вид у Байдара был смущенный. К армии он присоединился уже после сражений под Киевом и понимал, что ему еще только предстоит себя проявить. Бату поприветствовал его первым, но невооруженным глазом было видно, сколько в этом парне, который немного старше его, озлобленности. Из всей их компании он самый скрытный и подозрительный, хотя все они здесь меж собой родственники и кровные родичи отца державы. Но об этом Байдар предпочел умолчать, а Бату, расслабившись, опять улегся на мешках с зерном. Вскоре возвратился Гуюк, таща на плече бурдюк с араком.
Готовя встречу Сорхатани с Дорегене, Яо Шу расстарался. Летний дворец на Орхоне находился в каком-нибудь дне езды для гонца или разведчика, но жена хана с такой быстротой никогда не перемещалась. Да, она спешила, но при этом вместе со всей поклажей и свитой у нее уходило на переезд недели три. Яо Шу млел от удовольствия, исподтишка наблюдая за тем, как день ото дня растет напряжение Сорхатани. Она не находила себе места; все дни проводила, отдавая распоряжения во дворце и разъезжая по городу; подсчитывала казну, старательно проверяла тысячи всевозможных мелочей, которые могли бы вызвать упрек Дорегене.
В это время посредством всего нескольких писем и нарочных советник отвоевал себе свободу действий. Сорхатани больше не донимала его своими придирками: где был, куда направил средства. Никто не вызывал в любое время дня и ночи для разъяснения тонкостей политики или вопросов, связанных с титулами и привилегиями, что достались ей в наследство от мужа. Вот оно, идеальное применение силы, решил он: минимальный нажим, но при этом максимальный результат.
Последние два дня коридоры дворца драила целая армия цзиньских слуг. Все, что сделано из ткани, отсылалось на внутренний двор и выбивалось от пыли, после чего тщательно вешалось на место. В подземные кухни закатывались бочки с фруктами во льду, а свежесрезанные цветы доставлялись в таком изобилии, что в их тяжелом аромате тонул, казалось, весь дворец. Жена хана по возвращении домой не должна быть разочарована.
Яо Шу прогуливался по просторному коридору, за окнами которого в холодной голубизне неба висело туманное солнце. Настроение было приподнятым: никто теперь не посмеет оспаривать право ханского советника находиться во дворце в момент прибытия Дорегене. Это, можно сказать, его долг – поприветствовать первую госпожу; Сорхатани здесь ничего не могла возразить.
Заслышав раздавшийся на подступах к городу трубный звук рога, Яо Шу улыбнулся сам себе: вдали наконец показался караван с поклажей. Времени оставалось, как раз чтобы переодеться для церемонии встречи. Дээл на Яо Шу был заношенный, и он машинально смахнул с него пылинки, пока спешил к себе в рабочие покои. На дежурившего у дверей слугу он, пробегая, не обратил внимания. Чистая одежда у советника хранилась в сундуке. Может статься, она там малость залежалась, хотя кедровое дерево – хорошее средство против моли. Быстрым шагом Яо Шу пересек комнату и нагнулся над сундуком, когда дверь у него за спиной незаметно закрылась. Обернувшись, он лишь с удивлением услышал, как в замке повернулся ключ.
О сундуке Яо Шу забыл. Он подошел к двери и потянул за ручку, которая, конечно, не поддалась. Оставалось лишь улыбнуться наглости этой женщины: взять и запереть его в собственных покоях. Еще больше злило то, что это он велел поставить на дворцовые двери замки – по крайней мере, на те, за которыми хранились ценности. Урок той долгой ночи, когда Чагатай послал во дворец ораву наймитов сеять ужас и разрушение. Лишь надежные двери спасли тогда хана. Яо Шу с шелестом провел по створке заскорузлой ладонью и, словно вторя этому звуку, выпустил сквозь зубы воздух.
– Неужто Сорхатани? – произнес он вслух.
Дергать ручку или звать на помощь бессмысленно: весь дворец сейчас как улей. Где-нибудь снаружи наверняка снуют слуги, но ронять свое достоинство, прося вызволить его из собственных комнат, он не стал.
Яо Шу для пробы постучал по дверному полотну ладонью. С детства он приучил свое тело к жесткости. Многие годы советник каждый день начинал с того, что наносил себе по предплечьям тысячу ударов. Кости покрывались крохотными трещинками, заполняясь и уплотняясь так, чтобы он впоследствии мог нанести удар со всей силы, не рискуя при этом сломать запястье. Однако дверное полотно было удручающе толстым, а Яо Шу – уже не падким до испытаний на прочность юношей. Так что пробу сил придется отставить.
Вместо этого его пытливые руки переместились к дверным петлям – простым штырям, продетым в железные кольца. Однако дверь вставлялась туда, будучи открытой, а в закрытом виде поднять ее, само собой, не давала притолока. Яо Шу оглядел комнату в поисках какого-нибудь подручного инструмента, но откуда ему здесь взяться. Сундук, чтобы протаранить им дверь, слишком тяжел, а остальные предметы – письменный прибор, перья, кисти и свитки – чересчур легки для такого дела. Советник вполголоса ругнулся. Окна забраны решетками, к тому же они очень малы: чтобы не впускать в рабочее помещение зимнюю стужу.
В нем снова взбухал гнев, беря верх над доводами рассудка. Придется опираться на силу, иного выхода нет. Яо Шу потер два крупных задубелых нароста на правой руке. Годы изнурительных упражнений привели к образованию в этом месте костной мозоли, под которой кости были теперь подобны мрамору, с прожилками затянувшихся трещин и воистину каменные.
Разувшись, Яо Шу немного поразмял ступни – они у него тоже были натренированы. Через минуту станет ясно, удастся ли взломать дверь без всяких инструментов.
Он выбрал самое податливое место там, где дверное полотно смыкается с рамой. Теперь глубокий вдох и сосредоточиться.
Сорхатани дожидалась у главных ворот Каракорума. Какое-то время она мучительно раздумывала, где именно встречать ханскую жену. Не воспримет ли она как вызов то, что перед встречей ей придется через полгорода проделать путь до дворца? Сорхатани не знала Дорегене достаточно хорошо, и это подтачивало ее уверенность. Она запомнилась ей как степенная дородная женщина, мать семейства, сохранявшая присутствие духа всю ту долгую ночь, что Угэдэй укрывался у себя в покоях от беснующихся врагов. Себе Сорхатани внушала, что не сделала ничего дурного и за ханом она ухаживала безупречно. Но ведь женщина, которая ее старше, непременно будет руководствоваться сердцем, а не умом. Так что встреча, как бы она ни прошла, обещала быть, мягко говоря, деликатной. К ней Сорхатани подготовилась как могла. Остальное теперь зависело от Отца-неба и Матери-земли. Ну и понятно, от самой Дорегене.