– Мне недостает знаний.
– И мозгов, дитя мое… И мозгов.
Кампелло ставит карандаш в стаканчик, выдирает лист из тетради и рвет на мелкие кусочки.
– Вы когда-нибудь ловили меч-рыбу?
Ассан и Бейтман качают головой.
– Я ловил, комиссар, – говорит Гамбаро. – Переметом.
– Э-э, нет, парень. Перемет – это не то. Я имею в виду на удочку, в открытом море.
– А-а, вот вы про что. Нет, никогда.
Кампелло тщательно тушит сигарету в пепельнице.
– Трюк в том, чтобы правильно вести леску с червяком, понимаешь меня? Если чуть ослабишь, рыба уйдет; если будешь сильно тащить – оборвется, и потеряешь улов. Надо все время то ослаблять, то натягивать, то ослаблять, то натягивать. Ритмично и очень осторожно… Ты слушаешь меня?
– Да, я понимаю.
– Ты постепенно приблизишь рыбину к себе, подтягивая удочку; и наконец, когда почувствуешь, что эта тварь рядом с лодкой, прикончишь ее багром.
Он встает, потягивается и подходит к окну. Вдали, за склоном холма, виднеется кладбище и дорога, поднимающаяся по косогору. Сквозь прореху в тучах, которая растет с каждой минутой, первые лучи солнца скользят золотистым светом по верхушке Пеньона.
– Я чую, при помощи этой женщины, если употребить все свое внимание и терпение, мы можем выудить крупную рыбу. Так что не доставай меня, а?.. Чтоб у нас леска не оборвалась раньше времени.
Я пригласил Альфреда Кампелло на ужин в ресторан «Брит», в Пуэрто-Банус, в благодарность за то, что он позволил мне прочесть дневники своего отца. Пенсионер с Гибралтара любезно разрешил мне провести три дня в его доме, где я мог ознакомиться с содержанием тетрадей; в результате моя собственная записная книжка пополнилась интересными заметками. Я узнал наконец ценные подробности смелой операции, которую отряд «Большая Медведица» осуществил в конце 1942 года против конвоя РН-22 в порту Гибралтара; и о драматической развязке, и о немаловажной роли, которую сыграла в тех событиях Елена Арбуэс, о чем не было упомянуто ни в докладных записках Королевского флота, ни в соответствующих документах Британии. Вместе с тем, по собственному усмотрению, многое я отвел фантазии: например, личные переживания некоторых персонажей и воссоздание второстепенных деталей. Что же касается главного, тут факты воспроизведены с точностью. К тому времени я уже начал писать эту историю; или, лучше сказать, у меня уже созрел сюжет, была своя точка зрения и я знал, каков характер персонажей. Вначале, если можно так выразиться, это было приключение – прежде всего для меня самого. И Альфредо Кампелло это заинтересовало.
– А почему роман, а не документальная проза? – захотел он узнать.
Я ответил, что времена достоверного описания событий остались позади – я двадцать один год проработал репортером. С некоторых пор я профессиональный писатель: теперь я рассказываю истории, выдуманные или пропущенные через фильтр воображения. Я создаю мир на свой лад и предлагаю читателям жизнь альтернативную, возможную или вероятную, притом вполне определенную, и, как это ни парадоксально, фантазия позволяет глубже постичь события, чем простое описание фактов.
– Мне бы хотелось понять, как вы выбираете сюжет… Что вас в нем привлекает.
Я рассказал ему все с самого начала: случайное обнаружение книжного магазина «Ольтерра» в Венеции, фотография Тезео Ломбардо, знакомство с Дженнаро Скуарчалупо в Неаполе и серия репортажей, опубликованных несколько лет назад. И, кроме всего прочего, материал, который копился четыре десятилетия, просто так. Это был роман, который мог быть написан, а мог быть и не написан никогда – во всяком случае, бо́льшая его часть.
– Но почему вы выбрали именно это?