– Вот это были люди, а?
– Да, – ответил я. – Удивляют меня до сих пор. Невероятно, но со времен Античности, в любые моменты Истории находились добровольцы, мужчины и женщины, готовые совершить то, что они совершили… Способные пройти по краю пропасти над самым адом.
– Патриотизм, я полагаю. Во многих случаях.
– Не уверен. Елена Арбуэс, например, действовала не из патриотизма. В конце концов, для нее это было просто слово. Думаю, это понятие лишь упрощает куда более сложные вещи: характер каждого из этих людей, вызов, месть, стойкость, страсть к приключениям… Человеческое существо – шкатулка, полная сюрпризов.
Он над этим задумался. Потом, вопросительно взглянув на меня, сделал знак официанту, чтобы тот открыл еще одну бутылку вина «Хуан Хиль».
– А также разной подлости, вам не кажется? – сказал он.
– И величия.
– Вы правы.
Он попробовал вино и одобрил. По соседству певицу сменил мужской голос. Теперь там подражали Тому Джонсу, исполняющему «Делайлу»: классический репертуар для пенсионеров из Глазго и бабушек из Манчестера. Я подался вперед, облокотившись на стол. Справа лежала моя записная книжка. Я постучал по ней ногтем.
– То, что совершили эти немногие люди, – удивительно, – высказался я. – Вы представляете себе, как они снова и снова пересекают бухту под покровом ночи? Как эти несколько человек каждый раз выступают против целого вражеского флота, на Мальте, в Суде, в Александрии?.. И все для того, чтобы потом англосаксы, изображая войну в кино и в книгах, обесценили вклад итальянцев.
Казалось, он удивлен моим отношением к итальянцам.
– Так вы потому и взялись написать роман? Чтобы восстановить справедливость?
– Я ни на что не претендую и не думаю, что сто́ит. Мне просто хочется рассказывать интересные истории, а эта именно такая.
– Итальянские фашисты Муссолини. – Альфред Кампелло иронически улыбнулся. – Грязные, презренные макаронники.
– Такими их считали британцы, – парировал я. – И в определенном смысле считают до сих пор.
Он посмотрел на свой бокал вина, поднял его.
– Мне нравится, что вы так говорите и что вы напишете книгу. Как бы то ни было, фамилия-то у меня итальянская… Помните нож у меня дома? – Он поднял бокал повыше, словно собираясь провозгласить тост. – Может, поэтому мой отец так хорошо их понимал.
Назарет Кастехон – подходящее прикрытие: сотрудница муниципальной библиотеки вполне может делать покупки на Гибралтаре, и Елена убедила ее пойти вместе. Так что рано утром они пересекают границу вместе с Самуэлем Сокасом. Доктор прощается с ними и отправляется в госпиталь, а обе женщины обходят торговые лавочки на главной улице колонии. Поменяв песеты на фунты в Банке Гальяно, Назарет покупает нижнее белье, пару ботинок с рантом – она специально обулась в такие же, но старые, чтобы сменить их на новые, – и электрический фонарик, а Елена – две фотопленки и флакон туалетной воды «Золотой петух».
– Мне нравится этот аромат, – замечает Назарет, когда они выходят из магазина.
Елена останавливается в нерешительности.