– Есть в тебе что-то витальное, какая-то внутренняя устойчивость, – удерживает ее Назарет. – Что-то вроде спокойной энергии… Пепе и Сокас иногда об этом говорят. Как будто определенная часть твоего существа закрыта для мира.
– Красиво излагаешь.
– Так доктор излагает.
Елена оглядывается, пытаясь скрыть неловкость. Нервное напряжение переросло в смутную недоверчивость. Снова появляются опасения; речи компаньонки уже кажутся какими-то неестественными – может быть, даже подозрительными. Елена пытается трезво проанализировать, осмыслить вопросы Назарет и свои ответы. Не исключено, осторожно делает вывод она, что угроза прямо перед носом. Ближе, чем представлялось.
– Каждый из нас таков, каков он есть, – говорит она, чтобы что-то сказать.
– Это правда… Я живу, глядя внутрь себя. Понимаешь? Я имею в виду мою жизнь, мою работу, моих трех кошек. А такие, как ты, смотрят вовне, разве нет?.. Как будто бросают вызов самой жизни.
Вполне возможно, размышляет Елена, что Назарет несет все это самым невинным образом. На посиделках в «Англо-испанском кафе» они ни разу не оставались вдвоем, – возможно, покупка туалетной воды увела разговор в этом направлении. Между нами, женщинами, так сказать.
– Вызов, говоришь?
– Да, и, может быть, в этом и есть разница между нами: покорность судьбе или вызов. Иногда кажется, что ты еще не все счеты свела с судьбой… Понимаешь меня?
– Что-то не очень.
– Я имею в виду, если уж говорить о судьбе, испытания не опрокидывают тебя, а стимулируют. И ты никогда об этом не забываешь.
Какая нелепость, раздраженно думает Елена. Сначала она нервничала из-за подозрительности доктора Сокаса; однако этим утром, сопровождая их с Назарет, он был такой же, как всегда. Теперь она подозревает Назарет, это уж совсем ни на что не похоже. Если так пойдет, заключает она, мне будут являться призраки. Такова плата за эти необычные дни. Размышляя, она снова смотрит на часы, пытаясь таким образом закруглить разговор. Время идет, нервы напряжены, и Елена чувствует, что фотоаппарат на дне сумки вот-вот взорвется. Бум.
– Пепе Альхараке как-то говорил в кафе, – вспоминает библиотекарша, – что, родись ты мужчиной стала бы опасным человеком. – Она смотрит на нее заговорщицки: – Помнишь?
– Нет, – лжет Елена.
– А я согласна, и мне понравился твой ответ. Родись я мужчиной, сказала ты, я бы не была и вполовину так опасна, какой могу быть, родившись женщиной.
– Я соврала, – сухо отвечает Елена.
Назарет смотрит недоверчиво. Потом через силу изображает подобие улыбки.
– А-а, ясно… а я думаю, так и есть.
Кампелло поднимается на второй этаж в книжный магазин; в глубине за столом сидит женщина и заполняет карточки с данными на каждое издание; перед ней этих карточек большая стопка. Женщина молода и хорошо выглядит, одета в строгую белую блузку и бежевый кардиган. Возможно, красавицей ее не назовешь, думает полицейский, но вполне привлекательна. Услышав, что он вошел, женщина поднимает глаза – красивые, темные глаза, – улыбается ему и продолжает работу. Силтель Гобович, который что-то читал в кресле-качалке, встает и идет навстречу Кампелло.
– Решил заглянуть к вам еще разок, – приветствует тот хозяина.