Они смотрят друг на друга в неверном свете лампы, отчего неопределенность ситуации еще сильнее: мужчина не таит растерянности, она старается скрыть недоверие. Затем она подходит к письменному столу, открывает ящик, достает часы и другие подводные приборы и кладет их на стол. Он бросает на них беглый взгляд.
– Спасибо, – произносит он почти застенчиво.
Потом берет инструменты со стола и раскладывает по карманам куртки.
– Я собиралась ужинать, – замечает Елена.
Мужчина смущенно моргает и неловко, нерешительно поводит рукой, будто вспомнил нечто важное. Лампа освещает половину его лица, другая половина в темноте.
– Конечно… Не буду вас больше беспокоить, извините. Я сейчас же ухожу.
Елена поворачивается к нему спиной и непринужденно направляется в кухню, унося корзинку с продуктами.
– Да ладно, тут хватит на двоих, – говорит она, зажигая еще одну лампу. – Вы любите фрикадельки из тунца?
– Очень, – отзывается он из комнаты.
– Составите мне компанию?
– Вы приглашаете меня поужинать?
Он появляется на пороге кухни; кажется, он удивлен. Елена кивает, зажигает плиту и ставит кастрюлю с фрикадельками разогреваться.
– Ну да.
Она поднимает глаза, смотрит на него и впервые за этот вечер видит, что он улыбается. Белая полоска на смуглой коже – как в тот день, когда он бросал камешки в море, – удивительным образом подчеркивает и его уверенность в себе, и наивность. Или ей так кажется. Никогда раньше, думает она, я не видела ни у кого такой улыбки.
– С большим удовольствием, – слышит она его слова.
– Можете снять куртку, если хотите. Здесь тепло.
– Спасибо.
Елена расстилает скатерть на кухонном столе, ставит тарелки, кладет приборы, открывает бутылку вина, и они ужинают почти в полной тишине, то поглядывая друг на друга, то, наоборот, отводя глаза. Дают электричество; Елена встает из-за стола и гасит лампы. Потом итальянец помогает ей вымыть посуду, и они возвращаются в гостиную, где закуривают по сигарете.
– Могу предложить только сладкое вино из Малаги. Вы его уже пробовали, хотя, возможно, и не помните.
Он снова улыбается: