– Об этом ты спросишь в НКВД, – невесело усмехнулся Гепп. – Может, там и ответят…
Федор остановился посреди дороги, сорвал сухую веточку полыни и стал ее рассеянно теребить. Затем швырнул веточку на дорогу и поддал носком ботинка кусок угольной породы, валявшийся под ногами. Затем стал насвистывать какой-то мотивчик. По всему было видно, что он пребывает в большой задумчивости, растерян и расстроен.
– И когда же ты собираешься донести? – спросил Горюнов.
– Тут ведь как – чем быстрее, тем лучше, – сказал Гепп. – А то ведь и меня спросят: а почему так долго не докладывал?
– Ну, валяй, докладывай… Прояви свой советский патриотизм…
– Что, тебе так хочется в тюрьму? – усмехнулся Иван.
– А то как же! – с горькой иронией произнес Федор. – А под расстрел – еще больше! Да что же у меня за жизнь? То тюрьма, то война, то опять тюрьма – на этот раз с расстрельной статьей! Рвануть, что ли, в белый свет как в копеечку, пока ты не успел еще проявить свой патриотизм!
– Так ведь поймают, – пожал плечами Гепп.
– А может, и не поймают…
– Других ловят, и тебя поймают, – сказал Иван. – Бежать надо умеючи.
– Да неужто? – Федор со злобной иронией уставился на Геппа. – Бежать надо умеючи! Что ты в этом понимаешь? Кто ты вообще такой?
– Я – ссыльный немец, – сказал Иван.
– Хм… Ссыльный, да еще и немец. Надо же. А все равно, что ты смыслишь в побегах?
– Что мы стали посреди дороги, как два столба? – сказал Гепп. – Вот люди уже обращают на нас внимание. Пойдем… А по дороге кое-что обсудим…
Какое-то время они шли молча, а затем Иван сказал:
– Да, тебе надо бежать. Но с умом.
– Это как так? – глянул Федор на Геппа.
– С деньгами и с документами на другое имя. Тогда никто тебя не найдет. Доберешься до большого города, затеряешься… А там жизнь покажет, как дальше быть.
– И где же мне взять деньги, а тем более другие документы? Кто мне их даст?
– Я, – сказал Гепп.