– Еще одна? – ужаснулся Пушкарь. – Товарищ майор, прошу простить, вы по авантюрным идеям уже все свои соцобязательства выполнили.
Глава девятая
Патефон изрыгал бравурные нацистские марши в исполнении сурового мужского хора. Произведения были серые, однообразные в музыкальном отношении, и было удивительно, как четыре года назад они могли поднимать дух у солдат. В мае 45-го они звучали дико. Иногда опухший пожилой бармен по заявкам клиентов менял репертуар: ставил лирические песни в женском исполнении – и у отдельных арийцев они выжимали скупую слезу. Военных в заведении было много, очевидно, неподалеку стоял гарнизон. Гражданских тоже хватало, попадались и женщины – обильно накрашенные, пьяные, одетые в какие-то ажурные кофточки и пышные юбки. Дым в заведении в центре Барклане висел коромыслом. Звенели стопки и бокалы, постоянно что-то разбивалось, визжали и нервно смеялись дамы. Перебравшего гауптмана тащили за локти относительно трезвые товарищи. Голова офицера безжизненно свисала, ноги волочились по полу. Словно раненого выносили с поля боя. Вернулись эти двое довольно быстро – видимо, уложили соратника под входной дверью. Отряд не заметил потери – снова сдвинулись бокалы, зазвучали здравицы во славу германского оружия, заверения, что страна преодолеет временные трудности и даст по зубам коммунистам. За этими кричалками нарастали тоска и уныние. Офицеры СС и вермахта спешили напиться, забыть хоть на время о том, что будет завтра, поверить в иллюзию.
Контрразведчики облюбовали дальний столик в углу – там была отдушина, и весь зал представал как на ладони. Ели и пили, как все, – выглядеть белыми воронами не хотелось. Влад заказал по пиву в толстых стеклянных кружках, а потом еще по разу – напиток имел странный привкус, но, в общем, нареканий не вызывал. Мундир германского гауптмана подозрительно пах, преследовала мысль, что его сняли с мертвого, но выбора не было. Не было выбора и у Садовского – капитан сидел напротив в аналогичном френче, расстегнув верхнюю пуговицу и брезгливо оттопырив губу. Он время от времени срыгивал и мелкими глотками уничтожал пенный напиток.
Рамона поначалу смущалась, бледнела, но после первой кружки порозовела, стала натянуто хихикать. Косметику не нашли, безвкусное серое платье с кружевным воротом партизаны отыскали в тюках с тряпьем, и оно, как ни странно, Рамоне шло. Куртка висела на вешалке над столиком. Почему девица опять оказалась рядом? Узнав, что контрразведка собирается навестить Барклане, Рамона заволновалась, стала предлагать свои услуги и в целом была права: компания двух офицеров и женщины подозрений не вызывала. Предприятие представлялось умеренно рискованным. Оставшиеся контрразведчики прятали ухмылки, когда она металась по хутору, готовясь к «вечеринке».
Снова бармен завел слезоточивую лирику. Приторный голос певички с придыханием сообщал о неразделенной любви. Усилились тоска и уныние. Выла женщина в противоположном углу, размазывая по лицу косметику. Топтались на пятачке танцующие пары, изображавшие то ли вальс, то ли танго.
– Выпьем, господа! – с улыбкой возвестил Садовский, поднимая кружку. – За победу… нашего оружия, как говорится.
Возражений не было, сомкнулись кружки, выпили. Рамона лишь пригубила. В офицеров напиток уже не лез. Рамона вела себя правильно: кокетливо поправляла отмытые волосы, загадочно улыбалась. Чья она сегодня «девушка», выяснять не стали, и она улыбалась обоим. Майор опять злился – смотреть на девушку было интереснее, чем наблюдать за залом.
– Позвольте справку, гауптман. – Садовский подался вперед. Он говорил по-немецки. – Вы уверены, что фигурант появится именно здесь? Лично я в этом не уверен. Если человеку рано вставать, он уже спит. Не думаю, что герр Абель завзятый пропойца. Этот человек увлечен наукой. Выяснять у присутствующих, где он живет, довольно неразумно. Сами не найдем. Городок маленький, но заселен плотно…
– Гауптман, отдыхайте, – нахмурился Влад. – И не задавайте вопросы, на которые никто не ответит. Веселитесь, расслабляйтесь, когда еще удастся так посидеть? Верно, фройлен?
– О, это так, – с очаровательной улыбкой ответила девушка.
Следовало изучить обстановку в городке, прислушаться к разговорам клиентов заведения, ведь среди них могут оказаться сотрудники лаборатории. А где находится средоточие местной жизни, как не в единственном ресторане? В идеале Влад рассчитывал выйти на Абеля, но можно было довольствоваться и меньшей рыбешкой.
Операция началась в восьмом часу вечера. Валдис и его люди добыли офицерские мундиры. Время поджимало, поэтому качество добычи было весьма сомнительным. Эстетствовать не стали. Часть пути участников акции провезли на разболтанном грузовике. Безжалостно трясло, но это было лучше, чем идти пешком. Последний километр шли своим ходом – машина и несколько партизан остались в условленном месте. Уже стемнело, двигались по лесу, обходя скалистые участки. В Барклане вошли уже в темноте, разминувшись с парой патрулей. Переодевались за сараями, Рамона стонала, что ей нужно зеркало, нормальное освещение, да и много всего другого – не так уж часто она выходит в свет!
«Дорогая, лучшее зеркало – это мы, – похохатывал Садовский. – Задавайте вопросы – ответим».
Центр городского притяжения выявили по крикам и музыке, двинулись туда. Документы никто не требовал, свободный столик с трудом, но нашелся.
«Рамона, ты простая латышская девушка, приглашенная в ресторан, – поучал Влад. – Веди себя естественно, не притворяйся куртизанкой – все равно не поверят».
Дымов мельком глянул на часы – половина десятого. Еще час, и можно начинать волноваться.
– Господа, позвольте пригласить на танец вашу девушку? – навис над ними упитанный майор-артиллерист. Он еле стоял, от офицера несло сивухой, глупая улыбка уродовала щекастую физиономию. Глаза были маленькие, близко посаженные, кожа висела, как у бульдога, и волос на голове остался минимум. Кавалер из него был так себе. Дамы ведутся на таких лишь на полном безрыбье.
– О, простите, майор, дама занята, – учтиво сказал Дымов.