Король Теней

Адам злобно улыбнулся отцу в лицо и отвел его руку в сторону.

— Я не буду стоять в стороне и терпеть это, — сказала Эстер. — Я не стану, ясно вам? Посмотрите на синяки на лице моего мальчика!

— Синяки заживают, — ответил Килер. — А то, что сделали с моим мальчиком… — Он внезапно задрожал, как будто реальность оказалась для него слишком тяжелой. — Это не заживет! — воскликнул он, его голос был хриплым. Он отвернулся от Эстер и посмотрел на Еноха. — Теперь слушайте меня, викарий. Неважно, как это случилось, но это случилось, и то чудовище, которое вы называете сыном, заплатит за это. Шериф, поднимите его!

— Енох! — выкрикнула Эстер. — Не дай им этого сделать!

— Подождите… — Голос Черного Ворона был бледной тенью его субботнего выступления. — Пожалуйста… мэр, шериф… разве мы не можем…

— Нет, мы не можем, — перебил Килер. — Мы забираем его. И я скажу вам еще одну правду: я виню вас так же сильно, как этого мальчишку. Может быть, вы и учили его Книге Бытия и всему остальному, но ничто не поможет, если в его душе живет дьявол! Да! Именно дьявол мог причинить такую чудовищную боль моему Дэви! Посмотрите на него, он же сидит и ухмыляется, будто он горд собой! Что, негодяй? Почувствовал себя мужчиной, причинив вред моему мальчику? Жители тоже будут ухмыляться, когда тебя поведут в тюрьму, дрянное ты отродье! Забирайте мальчишку, Оксли!

Прежде чем шериф успел ответить, Эстер крепче сжала плечи Адама. Она умоляюще посмотрела на Оксли, и слезы потекли по ее щекам.

— Пожалуйста, сэр, — взмолилась она, ее голос был мягким и трепещущим. — Я умоляю вас! Пожалуйста…

Оксли уставился в пол.

— Мне очень жаль, миссис Блэк. Мне правда очень жаль. Но… это моя работа.

— Хорошо, — сокрушенно ответила она. — Хорошо, но я попрошу вас об одной вещи. Я умоляю вас обоих позволить мне провести еще одну ночь с моим сыном. Утром… вы можете прийти за ним, и он пойдет с вами. Но… не сейчас, прошу вас. Не так. Подарите мне эту последнюю ночь, прошу вас.

— Чтобы он до рассвета сбежал? — Килер скрестил руки на своей бочкообразной груди и замер. — Я говорю «нет». Оксли?

Шерифу понадобилось некоторое время, чтобы ответить, потому что он, казалось, был куда больше заинтересован в том, чтобы ковырять ботинком пол.

— Ну… — протянул он наконец. — Может быть, в том, что она говорит, есть смысл. Я имею в виду, может, за всю ту хорошую работу, что они проделали, они заслуживают некоторого… послабления, и стоит дать ей то, что она просит?

— Моя жена Люси сейчас сидит с нашим ослепшим сыном, который корчится от боли, и ей плевать на «хорошую работу» этих двоих! Пошли они на хер со своими запросами!

— Следите за языком! — сказал Оксли, вложив в это все свои силы. — Вы находитесь в святом доме!

— Если ты позволишь этому мальчишке остаться здесь, он уйдет. Запомни это!

— Куда ему идти? — спросила Эстер. — Ему же всего четырнадцать лет.

— Когда мне было четырнадцать, я уже два года работал в угольной шахте! — зарычал Килер. Его гневное опухшее лицо повернулось к Еноху. — А что скажете вы?

Язык Черного Ворона высунулся, чтобы облизать губы. Он хотел заговорить, но не произнес ни слова и продолжил стоять — безмолвно, как каменные плиты, усеивающие кладбище шахтеров, от которых отвернулась удача.