Книга самурая

Но ведь человек живет в государстве, а посему может ли он ограничивать себя только такими целями? И даже если он не считает государство предпосылкой своего существования и живет, представляя себя личностью, стоящей выше государства, есть ли у него возможность самостоятельно выбрать смерть во имя абсолютно справедливой цели, в интересах человечества? Здесь неизбежно возникает несоответствие между абсолютной концепцией смерти и релятивистским человеческим пониманием справедливости. Ведь может случиться так, что справедливость целей, за которые мы готовы умирать сейчас, через десяток, или несколько десятков лет, или лет через сто-двести будет подвергнута пересмотру и скорректирована историей. Мелкие, самоуверенные суждения людей насчет выбора цели «Хагакурэ» отделяет от глубокого философского понятия, каковым является смерть. В конечном счете, смерть – не вещь, которую мы можем для себя выбрать. Вот почему в ситуации, когда стоит выбор – жизнь или смерть, «Хагакурэ» рекомендует смерть. Однако это вовсе не равносильно выбору смерти. Дело в том, что у нас нет стандарта, по которому можно выбрать смерть. Тот факт, что мы живы, может означать, что мы уже выбраны для чего-то и, если наша жизнь – не то, что мы сами выбрали для себя, возможно, мы не в состоянии и умереть по собственной воле.

Что же означает для живого существа встреча со смертью? В таком случае, гласит «Хагакурэ», главное – чистота действия. Дзётё утверждает значение высокой страсти, ее силу и смерть, порожденную страстным порывом. Именно это он имеет в виду, говоря, что осуждение бесполезной смерти – это «рассуждения к духе камигата». «Хагакурэ» одной строкой: «Я постиг, что Путь воина – это смерть», самой важной декларацией на тему смерти, разрубает узел вечных антагонистических противоречий между жизнью и смертью. «Некоторые считают, что умирать, не имея конкретной цели, не выполнив свою миссию до конца, бессмысленно. Это рассуждения в духе камигата. В ситуации „или-или“ невозможно предугадать, получится ли все так, как задумано, или нет».

«Выполнение своей миссии» – на современном языке то же самое, что правая смерть за правое дело. «Хагакурэ» заявляет, что, оказавшись перед лицом смерти, человек не может знать, насколько это дело правое.

«Все люди хотят жить. Любой человек может найти логическое оправдание желанию остаться в живых». Он существует и во имя оправдания своего существования должен придумать какую-то теорию. Соответственно «Хагакурэ» лишь выражает релятивистскую точку зрения, согласно которой лучше умереть, чем жить дальше трусом, который не сумел выполнить свою миссию. «Хагакурэ» ни в коем случае не утверждает, что, умирая, человек обязательно выполняет свою миссию. В этом проявляется нигилизм «Хагакурэ» и одновременно самый возвышенный идеализм, рожденный этим нигилизмом.

Мы все время склонны испытывать иллюзии, что готовы умереть ради некой идеи или идеологии. Однако «Хагакурэ» настаивает, что даже самая безжалостная и бесполезная смерть, не приносящая ни цветов, ни плодов, несет в себе достоинство как смерть человека. Если мы так высоко ценим жизнь, почему того же самого не достойна смерть? Никакую смерть нельзя назвать напрасной.

Приложение

Знаменитые изречения из «Хагакурэ»

Из «Неторопливой беседы в сумерках»

Вассалы клана Набэсима должны разбираться в его истории и традициях. Прискорбно, что в последнее время этими знаниями стали пренебрегать. Смысл их приобретения состоит в том, чтобы лучше понять, как возник и развивался клан, запечатлеть в памяти, как он пришел к процветанию благодаря самоотверженным усилиям и благородству предков – основателей рода…

Господин Тайсэйин[45] как-то сказал: «…В мирное время мир вокруг нас постепенно становится расточительным и сумасбродным; люди будут забывать о суровых военных временах и тратить все больше в своем стремлении к роскоши. Высшие и низшие слои будут нищать, покрывая себя позором в глазах людей, проживающих в нашей провинции и за ее пределами, и жилища их разрушатся. Старики умирают, а молодежь волнует, только как бы не отстать от времени. Надеюсь, записанные мною наставления сохранятся для будущих поколений. Если они будут переданы моему наследнику, новый глава клана сможет понять, что происходило раньше». Поэтому господин Ниппо[46] провел жизнь в окружении бумаг, записывая свои мысли.

Мы не можем знать о секретных традициях, но старики рассказывали, что тайные законы войны – катикути – передавались в клане Набэсима из поколения в поколение, из уст в уста. В переходящем по наследству от правителя к правителю ларце хранятся два текста, посвященные военной тактике: «Избранные ощущения зрения и слуха» (Ситёкакутисё) и «Хроники трех поколений отцов» (Сэнкосандайки). Кроме того, Ниппо подробно заносил в отдельную книгу, изготовленную из ториноко, сведения о существующих внутри клана порядках и обычаях, различных учреждениях, записи о ведении дел с центральным правительством, об обязанностях людей, находящихся на его службе. Затраченные им усилия сослужили поистине неоценимую службу делу долгого процветания клана, и мы должны испытывать глубокую благодарность за это.

Хотелось бы со всем уважением к новым правителям пожелать, чтобы они помнили о затраченных господином Ниппо и господином Тайсэйином трудах и по крайней мере с должным вниманием обращались к писаниям своих предшественников. Окружение новых правителей с самого их рождения заискивает перед ними, всячески оберегает от забот, поэтому они не ведают трудностей, не знают традиций и истории клана и делают все, что им заблагорассудится, мало заботясь об ответственности, лежащей на их плечах. В последние годы появилось много разных новшеств, и дела в клане пошли под гору. В такие времена разные ловкачи, которые на самом деле ничего не знают, хвастаются друг перед другом своей мудростью и озабочены только тем, как бы придумать что-нибудь новенькое, редкостное, чтобы понравиться правителю, совать нос во все дела и творить, что им заблагорассудится…

Появление на свет в нашем клане, где между господином и слугой существует глубокая связь, – это невыразимое словами благословение, которое передается из поколения в поколение не только тем, кто находится на службе у повелителя, но и крестьянам и горожанам. Те, кто становится вассалами правителя нашего клана, должны быть полны решимости рассчитаться за этот щедрый дар бескорыстной и безупречной службой. Даже если кто-то из них станет ронином[47] или получит приказ совершить сэппуку, он, как служилый человек, должен воспринимать это как должное. Даже оказавшись глубоко в горах, даже под землей, где угодно, следует испытывать неиссякаемое желание служить клану, его процветанию. Вот к чему в первую очередь должен быть готов самурай клана Набэсима, в этом высший смысл его существования.

Возможно, мне не подобает так говорить, но я никогда не мечтал о том, чтобы достичь нирваны и состояния Будды. Я лишь желал бы возродиться семь раз как самурай клана Набэсима и всецело посвятить себя сохранению спокойствия в наших землях. Для этого не нужны особая энергия и ум. Достаточно силы духа, чтобы заявить о своей готовности нести на своих плечах бремя ответственности за весь клан. Если я такой же человек, как все, почему я должен кому-то уступать в служении своему господину?

Учение, каково бы оно ни было, не принесет пользы, если человек не чувствует великой уверенности в себе. Каждый самурай должен верить, что ему по силам вынести груз ответственности за свой клан. Порыв, он как вода в чайнике – быстро нагревается, но столь же быстро остывает. Но есть способы не дать вере остыть. Для этого я следую четырем заповедям.

– Никогда не отставай от других, следуя по Пути воина.

– Будь всегда готов служить и быть полезным своему господину.

– Почитай родителей.

– Будь милосерден и работай на благо людей.

Если каждое утро повторять эти заповеди перед божествами и Буддой, силы человека удвоятся и он никогда не свернет с выбранного пути. Медленно, словно гусеница, он будет двигаться вперед. Даже божества и Будда начинали с клятвы верности.