23. Еще раз о слугах
Еще одно весьма ценное практическое поучение:
«В „Сказании о Ёсицунэ[38]“ говорится: „Генерал должен часто разговаривать со своими людьми“. Если командир всегда, особенно в критический момент, будет говорить подчиненным: „Вы молодцы, делали все как надо, но давайте покажем всем, на что мы способны, еще раз. Не дадим загнать себя в угол“, они жизни не пожалеют в сражении. Слова одобрения и поддержки очень важны» (книга первая).
24. Духовная концентрация
Данный пункт противоречит п. 27, который следует ниже, но только на первый взгляд. Подчеркивая правомерность полной сосредоточенности на Пути самурая, Дзётё считает совершенствование в мастерстве и навыках, в том, что называется «искусством», глупой потерей времени и советует не тратить силы на это занятие. Надо сказать, что «Хагакурэ» вкладывает в понятие «искусство» значение, несколько отличающееся от нынешнего. В широком смысле под этим словом понимается техническое мастерство, включая навыки, которыми сейчас обладают технические работники. Дзётё, как мне кажется, имеет в виду, что самурай – это образцовое создание, в то время как человек, погруженный исключительно в свои технические навыки, вырождается до уровня «функции», винтика механизма. Человек, полностью посвятивший себя Пути самурая, не может быть сосредоточен на отдельных навыках и не может позволить, чтобы к нему относились как к какой-то функции. Самурай должен исполнять свой долг так, будто представляет все самурайское сословие, и его действия в любой ситуации должны соответствовать установкам Пути самурая. Когда самурай внутренне готов к тому, чтобы нести на себе ответственность за весь клан, и отдается служению с полной уверенностью в себе, он перестает быть просто функцией. Он самурай, его дорога – Путь самурая. Не надо беспокоиться, что такой человек станет шестеренкой в механизме человеческого общества. Что касается человека, живущего своим мастерством, он не в состоянии в полном объеме исполнить свое предназначение как человека; все, что он может, – это выполнять определенную функцию, особенно в таком технически ориентированном обществе, как наше. Если самурай, хранящий в душе образ идеального человека, одновременно будет увлекаться каким-то делом и проявлять в нем свои таланты и мастерство, целостность его натуры будет подточена этой функцией. Вот чего опасается «Хагакурэ». Рисуемый Дзётё образ идеального человека – это не продукт компромисса, в котором совмещены функция и целостность. Целостному человеку не нужны технические и прочие навыки. Он представляет дух, представляет действие, представляет идеальные принципы, на которых стоит его клан. В этом заключается смысл следующего фрагмента из «Хагакурэ»:
«Преследовать одновременно две цели неправильно. Самурай должен посвятить всего себя Пути воина и не искать ничего другого. Этот принцип справедлив для любого пути. Тем не менее погружение в Путь Конфуция или Путь Будды невозможно совместить с постижением Пути воина. Осознав это, самурай может уяснить смысл других путей, но только для того, чтобы еще глубже постичь путь, которым он идет» (книга первая).
25. Язык мирных времен
Тот, кто в час военных испытаний говорит прямо, по-мужски, а с наступлением мира переходит на мягкий лексикон мирного времени, не является самураем. Для самурая важна логическая последовательность: во время смуты его доблесть должна проявляться в действиях, во время мира – в словах. На этом принципе основывается выраженный в п. 21 постулат о том, что слова и дела человека определяют движения его души.
«Для самурая важно каждое сказанное слово. Достаточно всего одного слова, чтобы всем открылось его мужество. В мирное время мужество и отвага отражаются в словах. В лихие времена в словах выражается либо сила, либо малодушие. Слово самурая – это цветок его души. Объяснить это невозможно» (книга первая).
26. Не говори ни слова слабости
Этот фрагмент основывается на том же принципе, что п. 21 и п. 25.
«Самурай ни при каких обстоятельствах не должен показывать робости ни в словах, ни в делах. Никогда не забывайте об этом. По пустяку, случайно вырвавшемуся слову можно судить о природе человека» (книга первая).
27. Презрение к искусствам
Этот аспект уже рассматривался в п. 24.
«Человек, преуспевший в искусстве, подобен глупцу. Сосредоточив всю свою энергию на чем-то одном, он достигает в этом успеха, но не способен думать ни о чем другом. От таких людей нет никакой пользы» (книга первая).
28. Поучения
Характерной ярко выраженной чертой японского общества является строгая возрастная иерархия. Среди японцев разных возрастов невозможен разговор на равных. Это касается нынешних межчеловеческих отношений, так было и в прошлом.
В молодости люди, как правило, без всякого желания выслушивают поучения старших. Однако и для них наступает время, когда надо давать советы молодежи, и тут-то выясняется, что им самим посоветоваться уже не с кем. Так начинается духовная стагнация, своего рода атеросклероз, неминуемый застой общества в целом. Как ни странно, в Японии, даже в период истории Нового времени, к мнению молодежи прислушиваются, только когда страна переживает хаос и потрясения; в непродолжительные периоды мирной жизни оно игнорируется. Движение хунвейбинов в Китае дало мощный толчок японской молодежи. Случаи, когда порывы молодежи умело направляются в определенное, нужное обществу русло, чрезвычайно редки. Один из примеров – это выступления хунвейбинов. В Японии таковым примером служит движение «молодых офицеров»[39] в 1930-х годах, которое после сложных перипетий в конечном итоге было использовано в ошибочных политических целях. Всего раз в новой истории идеи молодежи потрясли государственные основы, послужив на деле фактически созданию нового государства. Это было во время Реставрации Мэйдзи[40].
«В мире много людей, готовых давать наставления, но мало кто принимает их с радостью. Еще меньше тех, кто готов им следовать. Когда человеку перевалит за тридцать, никто больше не поучает его. Дорога для поучений и советов закрыта, человек становится своевольным и проводит жизнь, раз за разом повторяя глупые ошибки, скатывается все ниже и теряет себя. Поэтому необходимо найти мудрого человека, знающего верный путь, установить с ним добрые отношения, чтобы получать от него наставления» (книга первая).
Дзётё демонстрирует здесь свой особый реализм и, несколько лет диктуя свои мысли, которые вошли в «Хагакурэ», не забывает добавить и такую: «Мало кто принимает наставления с благодарностью».