И он вышел из госпиталя. А за ним двое рядовых вывели Шубина и повели его куда-то в сторону.
Они прошли метров сто и вышли к нескольким домам. Шубин вспомнил, что в этом районе должен располагаться Прохоров хутор. Видимо, дома и принадлежали хутору. Конвоиры ввели Шубина в один из домов и тут же принялись связывать ему руки. А связав, усадили за стол. Свистунов сел по другую сторону стола. Некоторое время он не смотрел на арестованного: сидел, что-то писал на одном листе бумаги, потом взял другой лист, стал писать на нем.
Шубин всего один раз имел дело с НКВД, причем во фронтовой полосе, там было не до допроса, и потому он не знал, что Свистунов применяет самую обычную тактику особистов: нарочно держать арестованного в неведении, чтобы он томился, гадал, за что его взяли, какое наказание ему угрожает. Но хоть опыта общения со Смершем Шубин не имел, он интуитивно понимал, что болтать, пытаться торопить особиста ему не стоит. И потому сидел, молчал и думал. Он думал о врачебном обходе, после которого его должны были уже сегодня выписать из госпиталя. А еще думал о Насте, которая будет ждать его в десять вечера у своей госпитальной палатки. Какая насмешка судьбы! Сегодня встретиться после долгой разлуки с любимой – и в этот же день попасть в руки Особого отдела!
Наконец капитан закончил писать и поднял глаза на арестованного.
– Знаешь, Шубин, за что тебя взяли? – спросил он.
– Нет, не знаю, – ответил капитан. – Никаких нарушений за мной вроде не числится. Даже не знаю, в чем меня можно обвинить. Разве что в неосторожности – что подставил голову под разрыв немецкого снаряда?
– Шутки шутишь, – заключил Свистунов. – Ничего, скоро ты у меня шутить перестанешь. Так вот, слушай. Ты, Шубин, обвиняешься в измене Родине и переходе на сторону врага. И у нас есть неопровержимые доказательства этого твоего преступления!
– Чепуха! – твердо заявил капитан. – На сторону врага я и правда ходил, но в разведку. Ходил, чтобы принести командованию нужные данные. Это моя служба. Я разведчик.
– Я в курсе, – усмехнулся Свистунов. – В курсе, какой ты разведчик. Человек, который ведет переговоры с врагом, выдает ему секреты своей армии – знаешь, как такой человек называется? Предатель!
– Никогда я не вел переговоров с врагом, – гневно произнес Шубин. – И никаких секретов ему не выдавал!
– Неужели? – усмехнулся Свистунов. – А что ты делал 29 июля в поселке Погорелое Городище?
– То, что и должен делать – проводил разведку.
– Зачем же в таком случае ты ходил в форме обер-лейтенанта вермахта? Зачем вел переговоры с начальником немецкой разведки 46-го корпуса Гансом Книппером? И самое интересное – о чем ты вел эти переговоры?
– Немецкую форму и правда надевал, – начал объяснять Шубин. – Это нужно было сделать, чтобы…
– Вот ты и признался! – торжествующе воскликнул Свистунов. – Ты сбросил форму советского офицера и надел форму врага. Так и запишем.
И он придвинул к себе лист и начал записывать в нем показания арестованного.
– Да послушай же, капитан! – воскликнул Шубин в сердцах и в волнении вскочил со стула. – Я разведчик! Я должен обмануть врага, проникнуть…
– Зубков, ну-ка, успокой этого предателя, – не поднимая головы от бумаги, распорядился Свистунов.
И не успел Шубин оглянуться, как на его голову обрушился сильнейший удар кулаком одного из конвоиров. Капитан рухнул на пол. Только начал вставать, как к нему подскочил второй конвоир и изо всех сил дал ему ногой по ребрам. И Шубин вновь оказался на полу.
– Ладно, пока хватит, – распорядился Свистунов. – Пускай посидит, подумает.