Храпов хорошо понимал, что лучших агентов ему не найти, не сможет он выбрать здесь такой материал, из которого можно подготовить смелых, решительных, знающих диверсантов. Да еще и преданных антибольшевистскому делу. Нет, сойдут и эти. Сделают свое дело, и можно в расход, или пусть катятся к своим немецким хозяевам. Не сделают, там он их и порешит.
– А теперь минирование! – приказал Храпов. – Агафонов и Кочетков минируют. Лыков вперед, наблюдать за приближением состава. Бурлаков, Плеткин прикрывают. Начали!
Курсанты бросились к столу, на котором было разложено снаряжение. Храпов, хмуря брови, одернул поношенный чистый френч, расправил ремень и пошел неторопливо следом. Оружие на время тренировок и обучения использовалось учебное. Боевое применялось лишь во время стрельб. А вот взрывчатка была настоящая. Ее командир группы получал под расписку, а потом составлял акт об использовании в учебных целях. Диверсанты должны привыкать к тому, что они устанавливают настоящие мины с настоящими детонаторами и производят настоящие взрывы. Не такие сильные, правда, но рельсы и деревянные шпалы на полигоне повредить можно.
Курсанты схватили автоматы ППШ, трое побежали к учебному железнодорожному полотну, деловито осматриваясь по сторонам. Группа прикрытия. Лыков отдалился метров на пятьдесят и присел на одно колено, изображая, что прислушивается, не идет ли состав. Бурлаков и Плеткин расположились неподалеку от минеров, направив оружие в противоположные стороны, готовые «открыть огонь», если появятся милиция или бойцы НКВД.
Агафонов и Кочетков без лишней суеты подхватили вещмешок, подбежали к куску железнодорожного полотна, выложенного на насыпи недалеко от опушки леса, и стали старательно делать подкоп. Потом Агафонов оставил лопатку и достал динамит. Все делалось правильно: подкоп на нужную глубину, закладка динамита, маскировка, установка взрывателя с огнепроводящим шнуром. Решение принимать Агафонову. Тот приподнялся с земли, осмотрелся, увидел каждого члена группы и свистнул, подняв вверх руку. По этой команде все бросились к лесу. Агафонов поджег шнур и побежал следом.
Грохнуло через тридцать секунд. По ушам ударило взрывной волной, в воздух взлетели обломки шпалы, земля и щебень. Храпов потряс головой и посмотрел на часы. Группа уложилась в нормативное время. Хорошо, хотя есть замечания. Но это потом. Сейчас второй состав.
– Группа, ко мне! – гаркнул бывший штабс-капитан и, дождавшись, пока все пятеро построились перед ним, приказал: – Плеткин и Бурлаков минируют. Лыков и Агафонов прикрывают. Кочетков – в дозор! Начали!
И снова завертелась отработанная за полтора месяца карусель. Храпов засек время и смотрел, как действуют курсанты. Все шло по плану. Немного неуклюже, но в целом все действовали правильно. По привычке ухмыляясь, Плеткин упал на песок и стал вместе с напарником копать под рельсом. Вот прошло время на подготовку. Медленно! Надо поторопиться. Вот и призывный свист. Плеткин поднял руку, и группа бросилась в укрытие на опушке леска. Побежал и Бурлаков. И тут неожиданно раздался взрыв. Взметнулось в воздух облако дыма, полетел песок со щебнем, бывшего уголовника отбросило в сторону от полотна.
От неожиданности Храпов споткнулся. Черт! Что такое? Такого не могло быть, но это случилось!
Видимо, охранник с вышки доложил по полевому телефону о случившемся. Из здания администрации школы уже бежали капитан Лун и несколько инструкторов. Плеткин лежал на спине, широко раскинув руки и ноги. Лица у него не было. Вместо него – сплошное кровавое месиво. И только одна нога подергивалась, елозя каблуком кирзового сапога по песку.
Группу арестовали до выяснения обстоятельств самопроизвольного взрыва динамитной шашки. Даже самого Храпова посадили в его комнате под домашний арест. Нелепо было сознавать, что все разбирательство сведется к выяснению причин взрыва – было оно непроизвольным или умышленным. Судьба курсанта не волновала никого. «Расходный материал, – привычно подумал Храпов и зло усмехнулся. – Мы все для них – расходный материал».
Матвей Лыков босиком, стараясь ступать неслышно, подошел к двери. Агафонов и Кочетков, в одних кальсонах, курили у входа в казарму. Это было нарушение. После отбоя вставать, а тем более выходить на улицу было запрещено.
– А если найдут? – тихо спросил Агафонов.
– Хрен там чего найдешь, – зло бросил Кочетков и сплюнул. – Все в пыль разнесло. А догадки пусть себе к гульфику пришьют!
Лыков почесал подбородок и усмехнулся. Он помнил несколько стычек Кочеткова и уголовника Плеткина по кличке Плетень. Один раз даже чуть до драки не дошло, да Храпов помешал. Прекратили вовремя. Что-то там Плетень съехидничал по поводу жены Кочеткова, оставшейся на оккупированной территории под Смоленском.
Глава 3
Ночь была тревожная, отдохнуть не удалось. Группу рассредоточили по всему составу, по разным вагонам. Сидя в общем вагоне на жесткой полке, Шелестов пытался поспать. И какое-то время ему это удавалось, пусть и урывками.
После отправления из Самары все было спокойно. Но потом состав остановился. Было слышно, как где-то выла сирена, били зенитки. Пассажиры стали волноваться, кто-то принялся рассказывать, что вот так же в прошлом месяце стояли, а потом разбомбило так, что ни одного целого вагона не осталось. Сразу же послышался суровый голос, приказавший не распускать панические слухи. Всего-то две бомбы упало возле полотна, и то потому, что немецкие самолеты драпали и сбросили свой груз где попало. Никто пассажирский состав специально не бомбил.
Потом были остановки на других станциях. Командировочные, местные жители с узлами шли по вагону, задевая пассажиров, беззлобно переругиваясь. Недалеко от Саратова снова остановились. Теперь уже никто не гадал, все напряженно ждали, прислушиваясь к мерному пыхтению паровоза. И только под утро состав подошел к саратовскому вокзалу.
Было темно. Топот многочисленных ног, чей-то кашель. Почти никто не разговаривал. Все торопливо старались покинуть осточертевшие вагоны, выйти в ночную прохладу привокзальной площади.