— У вас ее очень много, — серьезно проговорил я.
— Да, но… но часто тоже трудно… я всегда одна… так трудно…
— Жить одной, — докончил я.
— Нет, умереть одной! — шепнула она робко. — О, это ужас! Будьте осторожны, дон Хуан, ради всего святого — я не вынесла бы.
Ла Чика в изнеможении остановилась у двери, ведущей в комнату Серафины. Холод охватил мою душу.
— Бедный дон Карлос! — проговорила Серафина. — Я так была к нему привязана. Я боялась, что меня заставят выйти за него замуж. Ведь он любил вашу сестру?
— Он никогда не говорил ей об этом. Догадывалась ли она? — прошептал я.
— Он был беден, бесприютен, уже болен, в чужой стране. Его все любили у нас дома.
— Он никогда не говорил ей, — задумчиво шепнула она. — И может быть…
— Сил моих больше нет, — вдруг простонала Ла Чика и опустилась на пол у двери.
— Вы были очень добры к нему, но напрасно он заставил вас проделать эту… церемонию. Конечно, я прекрасно понимаю — и вы, надеюсь, тоже.
— Сеньор мой кузен, — внезапно вспыхнула она, — неужели вы думаете, что только привязанность к дону Карлосу двигала мной?
— Сеньорита! — воскликнул я. — Я беден, бесприютен, в чужой стране… Как мне верить? Как смею я надеяться… но ваш голос… нет, это мне почудилось.
— Вам разрешается переспросить. Спрашивайте, Хуан!
Я упал на одно колено — и внезапно теплая ручка легла на мои губы. Я вскочил и сжал ее в объятиях. Голова моя кружилась.
— Как мало дней мы вместе, — шепнула она. — Хуан, мне стыдно…
— Что нам до дней! Я всегда знал вас, я грезил вами всю жизнь, ждал вас.
В конце коридора громко хлопнула тяжелая дверь. Мы совсем забыли о грозящей опасности!
Я держал ее в объятиях и услышал шепот:
— Помни, Хуан! Две жизни, но смерть — одна!