С молниеносным ударом и натиском примчался и промелькнул поезд, да так стремительно, что все мальчишки, в том числе Дуглас и Джон, бросились врассыпную, крича и грозя ему вслед кулаками. Состав с двумя сотнями пассажиров на борту проревел по рельсам и скрылся из виду. Поднятая пыль пролетела за ним небольшое расстояние к югу и осела в золотистой тиши на синие рельсы.
Мальчики шагали домой.
– Когда мне исполнится семнадцать, я поеду в Цинциннати и стану пожарником на железной дороге, – поведал Чарли Вудмен.
– У меня в Нью-Йорке живет дядя, – сказал Джим. – Я поеду туда и стану печатником.
Дуг не стал расспрашивать остальных. Поезда уже гудели, и он видел, как их лица растворяются на тормозных площадках вагонов или расплющиваются об оконные стекла. Они ускользали один за другим. Наконец, опустевшие рельсы, и летнее небо, и он сам собственной персоной на другом поезде, увозящем его совсем в другую сторону.
Дуглас ощущал под ногами движение земли и видел, как их тени отрываются от травы и окрашивают воздух.
Он сглотнул слюну, затем исторг истошный вопль, размахнулся и запустил мяч со свистом под небеса.
– Кто последний добежит до дому – носорожья задница!
Они затопали по полотну железной дороги, хохоча и перемалывая воздух. При этом Джон Хафф оторвался от земли, а Дуглас – ни в какую.
Семь часов вечера. Ужин окончен, и мальчишки выбегают по одному, грохоча дверями, а родители кричат им вслед, чтобы не хлопали дверями. Дуглас и Том, Чарли и Джон и с полдюжины других мальчуганов собрались поиграть в прятки и в «фигура – замри».
– Сыграем разок, – сказал Джон. – Потом мне нужно домой. Поезд в девять. Кто водит?
– Я, – вызвался Дуглас.
– Первый раз вижу, чтобы кто-то водил по своей воле, – сказал Том.
Дуглас пристально посмотрел на Джона.
– Разбегайтесь, – закричал он.
Мальчишки задали стрекача. Джон отпрянул, потом повернулся и побежал прочь. Дуглас считал медленно, давая каждому уйти подальше, в свой мирок, рассеяться. Когда они разогнались и почти исчезли из виду, он глубоко вздохнул.
– Фигура, замри!
Все окаменели.
Дуглас стремительно пересек лужайку, где Джон Хафф застыл в сумерках как железный олень.
Вдалеке остальные мальчишки стояли с поднятыми руками и блестящими глазами, как у плюшевых бeлок.