Смертельный рейс

– Из нашей группы упал еще один самолет. Вы должны это знать.

– Да, не долетел до аэродрома и самолет старшего лейтенанта Боровикова. – Коган внимательно посмотрел на Алексея. – Вам что-то известно о его судьбе, обстоятельствах крушения?

– Известно. Я нашел его. Случайно нашел.

И Лешка подробно рассказал, как увидел самолет, как помог раненому летчику выбраться из кабины. И как Сашка рассказал ему, что двигатель вдруг перестал тянуть и он совершил вынужденную посадку в речном русле, но спасти машину не удалось. И как Пивоваров осмотрел двигатель «аэрокобры» Боровикова. Причина, как он и предположил, была в том, что в мотор попадало недостаточно топлива и слишком много воздуха. Оказался забит топливный фильтр. Почему у абсолютно новой машины возникла такая поломка, он понять не мог.

– Хорошо, Алексей, отдыхайте, набирайтесь сил. У меня к вам последний на сегодня вопрос. – Коган достал карту. – Сможете вспомнить, где примерно упал ваш самолет и где вы нашли самолет Боровикова?

«Ну что же, – размышлял Коган, выйдя из больницы, – два случая – еще пока только совпадение, но уже причина задуматься. Теоретически, чтобы вывести машину из строя, можно рассчитать, сколько и какого вещества добавить в бак самолета, чтобы топливный фильтр забился через три часа. А если таким же образом вывели из строя и мотор самолета, который вез дипломатическую почту? Во всех случаях самолеты взлетали с аэродрома Берелех. И подготовку к перелету они проходили там. И метеоролог прилетел оттуда же. Ошибки в прогнозах – это его недочеты, умышленное вранье или несовершенство системы прогнозирования?»

Подполковник генерального штаба Белоцерковский принял Сосновского на веранде особняка на Новоторговой улице. Одет он был в простой сюртук, чтобы подчеркнуть неофициальность встречи и не демонстрировать свой статус. Невысокий мужчина с большими закрученными вверх усами стоял у окна, глядя, как маршируют во дворе курсанты с черными «дроздовскими» погонами на плечах.

Михаил остановился в дверях, ожидая, когда на него обратят внимание. Щелкать каблуками он не стал. По легенде он не имел военного образования и не служил ни в какой армии. Впрочем, Белоцерковский тоже не стал демонстрировать военной выправки. Повернувшись на звук закрывшейся двери, он благосклонно улыбнулся и, протягивая руку, поспешил навстречу гостю:

– Рад, Михаил Юрьевич, вашему благополучному переходу. Приветствую вас здесь, в Харбине, в этом маленьком уголке, я бы сказал, на обломке нашей Родины, затерявшемся на чужбине. Как там Москва? Как златоглавая?

Сосновский ответил полуулыбкой и пожал подполковнику руку. Беглый осмотр кабинета позволял сделать вывод, что это место для неофициальных встреч господ офицеров. Что-то среднее между салоном и курительной комнатой. Клуб с кофе, газетами, папиросами и тоской по Родине.

– Москва стоит и стоять будет, – пообещал Михаил. – А что касается того, как там, то вы наверняка представляете себе прифронтовой город. Немцев отбросили километров на двести, но бомбежки продолжаются.

– Прошу вас, садитесь. – Белоцерковский сделал приглашающий жест в сторону дивана. И сам уселся в глубокое кресло, сложив руки под подбородком. – Мне сказали, что у вас был инцидент на границе. Погиб один из наших людей, а вы чудом успели перейти границу.

– Да, случайно нарвались на пограничный наряд, – с печалью в голосе ответил Сосновский. – Была перестрелка. Думаю, что нам с Перегудовым просто повезло.

– Да, везение, – кивнул подполковник. – Великая вещь – везение. Боже мой, боже мой! Мы вынуждены, как воры, пробираться ночами через границу. И это наша Родина. Что ты с нами сделала? Полковник Кобылкин, один из самых уважаемых инструкторов-преподавателей созданного здесь училища, при переходе границы был пойман, как вор, и расстрелян большевиками. Невосполнимые потери!

– У вас нехватка кадров? – Сосновский сделал вид, что удивился. – Мне казалось, что в Харбине осело достаточное количество опытных офицеров.

– Так было, молодой человек, в прошлом. Был переворот, который устроили большевики, была большая национальная трагедия, когда четыре года брат шел на брата. А потом – да, волна беженцев и солдат белой армии. Беженцы из самых разных уголков несчастной России: из европейской части, из Сибири, из Приморья. Мы здесь, несмотря на житейские трудности, стали объединяться вокруг своих командиров и вливаться во вновь создаваемые организации. Казаки вошли в Казачий союз, а монархисты – в Корпус императорской армии и флота. Мы, старшие офицеры, ощущали необходимость дать молодежи что-то существенное для служения Родине: умение, навыки, идею. И мы, и они всегда верили, что недалек час, когда потребуются молодые силы, особенно в армии, для участия в освобождении России от большевиков. Вот тогда и создали курсы унтер-офицеров и урядничьи классы, а потом и военное училище под началом Русского общевоинского союза. Да, вот это самое, при харбинском отделении Корпуса императорской армии и флота.

– И японцы смотрят на вашу деятельность сквозь пальцы? – удивился Сосновский.

– После оккупации японскими войсками здесь многое изменилось. Прежде всего, РОВС и Корпус императорской армии и флота были закрыты. Почти все руководство было арестовано и выслано в Северный Китай. Военная подготовка, как видите, продолжается, но теперь под контролем оккупационных властей. В мае 38-го года генерал от кавалерии Кислицин издал приказ о создании Дальневосточного союза военных Маньчжурской империи.

– Я понял вас, подполковник. – Сосновский покрутил папиросу и раздавил ее в хрустальной пепельнице. – Видимо, мне предстоит встреча с кем-то из настоящих хозяев. Благодарю, что уделили мне несколько минут и просветили насчет истинного положения дел.

– Не горячитесь, Михаил Юрьевич. В Харбине достаточно истинно русских, настоящих офицеров, которые не захотят войти в Москву на японских штыках или посрамить славу Порт-Артура, отдав Дальний Восток нашему старому противнику. Я сказал вам слишком мало, но я сказал вам и очень много для того, чтобы вы правильно оценили ситуацию и свою позицию. Увы, я принял вас как администратор русской эмиграции. Вам будет предоставлено место для проживания. К сожалению, это не гостиница, а частные апартаменты, но таковы нынешние условия.