– Идите, – Амадо махнул рукой. – Когда-нибудь сочтемся.
Кирино и двое кубинцев ушли. Амадо позвал напарника, и они возобновили движение вдоль стены.
Богданов выждал минуту и подал Овечкину сигнал «отбой». А через семь минут из ангара вышли все трое: Дубко, Еремин и Кульпа.
Оставалось разобраться с охранниками, которых пришлось нейтрализовать. Дубко и Еремин знали, что делать. Они отволокли их подальше от аэродрома и устроили спектакль. В форме американских военных, разговаривая строго на английском, они изобразили, что имеют намерение выведать у пленных информацию по аэродрому. Тридцать минут допроса, а затем, привязав к деревьям, оставили в зарослях. Ни Дубко, ни Еремин не опасались, что кубинцы пострадают, найти их было проще простого.
На территории аэродрома остались только Богданов и Овечкин, но и те должны были перебраться за ее пределы и наблюдать только издалека. Остальные собрались на развилке, где оставили машины. Ждать командира и Овечкина решено было здесь.
Через час вернулся Степан Терко. Он сообщил, что в сторону аэродрома прошел автомобиль. Так как по этой дороге мало кто ездил, было понятно, что прибыл высокий гаванский начальник.
Еще через час вернулись Богданов с Овечкиным и подтвердили предположение. Начальник приехал, первым делом пошел в ангар, тогда и обнаружили диверсию. Кинулись прочесывать периметр, нашли испанца и мулата. Те, как и предполагалось, рассказали историю про двух «американцев», которые выведывали информацию по аэродрому и стоящему в ангаре самолету с американскими опознавательными знаками.
Начальник из Гаваны ругался, как портовый грузчик. Главное, что сумел разобрать Богданов, это то, что заменить шланги высокого давления им нечем. Задача по устранению угрозы советскому танкеру и стравливанию СССР и США выполнена в полном объеме. Так и собирался доложить командир спецподразделения в Центр по возвращении в Гавану. И доложил бы, если бы не новые обстоятельства.
Глава 8
Директор Центрального разведывательного управления Джон Маккоун сидел за массивным столом в своем кабинете в Лэнгли. В руках он держал фотоснимки, сделанные день назад пилотом самолета-разведчика. Тринадцать минут пилот находился над территорией Кубы. Тринадцать коротких минут, а результат равен разорвавшейся бомбе. Равен? Нет, он и есть бомба! Советская баллистическая ракета средней дальности «SS-4» по классификации НАТО. «Дождались, – крутилось в голове Маккоуна. – Доигрались! Долиберальничались!»
А ведь он предупреждал: правительству стоит задуматься о том, что с некоторых пор Америка – не единственная ядерная держава на планете. Еще в июле он предостерегал президента и этого напыщенного индюка Роберта Макнамару: не ждите, пока СССР превратит Кубу в базу ядерных ракет. Не ждите, пока ситуация выйдет из-под контроля. Действуйте сейчас, чтобы потом не кусать локти, как говорят русские. Все ведь логично, все как на ладони. Если Советский Союз не может изготовить достаточное количество межконтинентальных баллистических ракет, он найдет способ уравнять шансы. Вот он и нашел.
Когда в августе аналитик из службы Маккоуна пришел к нему и выложил на стол фотоснимки кубинской территории, на которой вдруг вместо бейсбольных площадок появились футбольные поля, Маккоун был озадачен. Как и аналитик, он знал, что игру в футбол предпочитают русские. К тому моменту весь мир говорил о внезапно вспыхнувшей «любви» между СССР и Кубой. Все знали, что их сотрудничество день ото дня становится все теснее. Но чтобы строить развлекательные зоны? Для этого в планы русских должна входить не просто командировка по торговым делам, а оседлая жизнь с детьми и женами. Аналитик предположил наличие советских военных баз и даже указал место, где подобная база могла быть организована.
Маккоун же пошел дальше. Исходя из логики, он предположил, что футбольные поля принадлежат военным гарнизонам, где планируется размещение баллистических ракет. С этим заявлением он отправился к президенту. И что он услышал в ответ? «Бред! Футбольное поле – не доказательство. Получишь более веские аргументы – приходи».
Маккоун как никто другой знал, что никаких убедительных доказательств ни он, ни кто-то еще в данный момент представить президенту не сможет. Знал он и то, что, когда эти доказательства появятся, будет слишком поздно.
И все же он «выбил» разведывательный полет для сбора доказательств того, что на Кубу подтягиваются нешуточные военные резервы из СССР. Полет состоялся, пилот U-2 добросовестно отработал территорию Кубы. Но все, что он смог заснять, это строящиеся позиции для зенитных ракет. С результатами Маккоун пошел к президенту и получил щелчок по носу! Баллистических ракет на снимках не было, поэтому Кеннеди выступил на Конгрессе с заявлением: на Кубе «наступательных» ракет нет. И отменил полеты.
Это произошло 4 сентября, а 15 октября на стол Маккоуна легли снимки «несуществующих» наступательных ракет. То, чего всеми силами пытался избежать Маккоун, случилось. И кто теперь будет отвечать за последствия? Кто будет разгребать дерьмо, наваленное «милым» президентом? Он, Маккоун? Ну нет! Такого удовольствия он своим противникам не доставит. Он не намерен в одиночку пачкать руки в грязи под названием «ядерная угроза». Пусть достопочтенный президент в полной мере прочувствует, каково это, когда ответственность (реальная ответственность!) за жизнь миллионов американцев лежит на твоих плечах!
Он снял трубку телефона и набрал номер помощника министра обороны по специальным операциям генерал-майора Эдварда Лэнсдейла. «Безумный Лэнсдейл», как звали его за глаза коллеги, напрямую не подчинялся Маккоуну, но по должности являлся связующим звеном между ЦРУ и департаментом министерства обороны. Когда-то, еще до того как Маккоуну предложили пост директора ЦРУ, он, как и все, считал методы Лэнсдейла безумными и искренне удивлялся, как при таком подходе ему удается добиваться положительных результатов.
Когда министр обороны Роберт Макнамара создавал для президента документ, корректно названный «Обоснование правомерности военного вторжения на Кубу», Лэнсдейл первым объяснил свои представления о том, как должно уничтожать авторитет Кастро. Подрыв бомбы с кровавыми жертвами в его представлении был чем-то обыденным. Но именно Лэнсдейл еще в конце июля пришел к нему, Маккоуну, с очередной «безумной» идеей о том, что Советский Союз и Куба договорились по вопросу размещения ядерных боеголовок. К такому выводу Лэнсдейл пришел путем личных умозаключений, опираясь лишь на слухи и наблюдения. Маккоуну, одержимому той же самой мыслью, предположение Лэнсдейла безумным не показалось. Напротив, его уверенность в реальности угрозы дала толчок для визита к президенту. Увы, в тот раз встреча с президентом не принесла результатов.
– Лэнсдейл. Слушаю, – в телефонной трубке прозвучал голос помощника министра обороны.
– Это Маккоун, – вместо приветствия представился директор ЦРУ. – Есть разговор.