– Буду через сорок минут, – произнес Лэнсдейл и повесил трубку.
«Ни расспросов, ни возражений, как будто Лэнсдейл в двух словах, сказанных мной, услышал все, что ему было нужно. Да, я правильно поступил, что обратился именно к нему», – подумал Маккоун. После короткого разговора с «безумным» Лэнсдейлом у Маккоуна появилась уверенность, что теперь все будет хорошо.
Лэнсдейл приехал даже раньше. Выслушав Маккоуна, он удовлетворенно кивнул и начал отдавать распоряжения:
– Нужно собрать всех. Закрытое совещание глав департаментов или что-то в этом роде. Обозначить проблему и заручиться стопроцентной поддержкой до того, как информация попадет на стол президенту.
– Поддержкой чего? – Маккоун чувствовал себя клерком, прислуживающим солидному дяде, но сейчас ему было на это наплевать.
– Военного вторжения на Кубу, разумеется, – спокойно, как о чем-то обыденном, сообщил Лэнсдейл.
– Но баллистические ракеты… – начал Маккоун.
– В том-то и дело! Сколько их сейчас на Кубе? Пять? Десять? И это за каких-то полгода. А теперь представьте, сколько их появится через год-два? Америка вздохнуть не сможет, чтобы не спросить на это разрешения у «красного» Союза. Эту мысль нужно вдолбить в голову президента до того, как он начнет сомневаться и осторожничать!
Маккоун вызвал секретаря и отдал приказ собрать закрытое совещание. К шести часам вечера в Лэнгли прибыли все: министр обороны Роберт Макнамара, госсекретарь Дин Раск, советник президента по национальной безопасности Макджордж Банди, председатель Объединенного комитета начальников штабов Максвелл Тейлор, всего две недели как назначенный вместо прежнего председателя Лаймана Лемницера Роберт Кеннеди в качестве генерального прокурора и доверенного лица президента и главы всех департаментов, задействованных в решении «кубинского вопроса».
Последних троих директор ЦРУ приглашал с опаской: слишком близки они были к президенту, слишком уязвимой становилась их с Лэнсдейлом затея. Но мнение Лэнсдейла по этому вопросу оказалось непреклонным: прийти должны все, а о последствиях лучше не думать.
Заседание особого (расширенного) совета Маккоун начал с предъявления фотоснимков самолета-разведчика. Он зачитал пояснения аналитиков, занимавшихся расшифровкой фотоснимков, и затем задал решающий вопрос:
– Что будем делать, господа?
В течение долгих пяти минут в зале совещаний висела гробовая тишина, присутствующие осмысливали глобальность проблемы, нависшей над Америкой. Затем зал взорвался гулом голосов: каждый стремился высказаться первым. Мнения звучали разные: от «СССР никогда не решится разместить свои ракеты на Кубе» и «фотоснимки – чудовищная провокация» до «мы давно подозревали» и «действовать необходимо немедленно».
Когда первый ажиотаж спал, Роберт Макнамара вызвался прокомментировать заявление директора ЦРУ. В своем выступлении он пытался найти компромисс в вопросе, который вышел из-под контроля, поэтому разъяренный и одновременно растерянный зал слушать его не пожелал.
После Макнамары слово взял Роберт Кеннеди:
– Полагаю, на правах доверенного лица президента я могу объяснить, как вышло, что ситуация в Карибском бассейне зашла так далеко. Внимание президента было намеренно отвлечено ситуацией в Берлине. Четыре года глава СССР Никита Хрущев грозился «выполнить акт доброй воли», а сдержал угрозу лишь сейчас. Мирный договор с Восточной Германией и отказ от всех советских прав на Восточный Берлин – ловкий ход увести внимание президента США и его советников от реальной угрозы. То, что он призывал НАТО совершить акт, подобный тому, который совершил Советский Союз, и отказаться от притязаний на Западный Берлин, была всего лишь коварная игра.
– Сейчас уже причина не имеет особого значения, – Эдвард Лэнсдейл мягко, но настойчиво остановил генерального прокурора. – В данный момент вопрос заключается в том, как президент отреагирует на новую агрессию со стороны СССР.
Слово «агрессия» Лэнсдейл, непревзойденный гений психологической войны, употребил намеренно. Не успело оно прозвучать, как глаза половины собравшихся загорелись гневом. Агрессивные действия против Соединенных Штатов терпеть никто не собирался.
– Думаю, ответ очевиден. Еще в конце августа президент ясно дал понять, что не потерпит размещения советских ядерных ракет на Кубе, – спокойно ответил Кеннеди.
– «Не потерпит» до какой степени? – продолжал давить Лэнсдейл. – Будет ли он готов перейти к решительным действиям? Будет ли готов отдать приказ об уничтожении ядерных установок, размещенных на Кубе? Одобрит ли военное вторжение на Кубу? Позволит ли физическое устранение кубинских лидеров, которое, если судить по результатам, нужно было совершить до того, как Кастро и Хрущев подписали убийственное для американского народа соглашение?