– Что происходит?
– Господин вернулся, отец твоего молочного сына, муж госпожи Брахи, – выпалила она и, прежде чем они успели ее поблагодарить, умчалась с грязными пеленками.
Они напряженно прислушивались, пытаясь понять, что происходит в доме. Заслышав шаги, в страхе переглянулись. Лидия вынула Менахема из колыбели и прижала к себе. Зиссель спрятала левую руку в складку новой туники и села у окна, чтобы никто не заподозрил никакой близости между ней и кормилицей. Ведь они чужие люди. Все, что их объединяет, – это общая комната и совместная забота о благополучии сына этого знатного семейства. Больше ничего.
Через мгновение Дина резко откинула циновку и зашла в комнату в сопровождении двух прислужниц, каждая из которых несла по корзине, полной каких-то вещей. Узнав в одной из них ту пожилую женщину, что ударила ее и грозила ей ножом в доме плетельщика, Зиссель невольно сжалась.
Лидия поднялась и неловко поклонилась Дине. Та сегодня была одета роскошно, волосы уложены в сложную прическу.
Зиссель с трудом сдержалась, чтобы не последовать примеру матери. Нельзя забывать: она ведь целительница. Поэтому девочка только присела в легком поклоне и постаралась принять мудрый и невозмутимый вид.
Похоже, она поступила правильно. Дина обратилась к ней, словно не замечая Лидии:
– Вернулся муж Брахи, мой старший брат и хозяин этого дома. Нужно показать ему сына, – громко произнесла она, склонившись поближе к Зиссель и нажимая на каждое слово. – Царь тоже желает его видеть. Нас ждут во дворце.
Она махнула рукой. Прислужницы подошли к Лидии и забрали у нее Менахема, даже не удостоив ее взглядом. Для них Лидия была всего лишь кормилицей: пусть радуется, что ей дали удобную комнату, вкусную еду и чистую одежду.
Старшая прислужница принялась распеленывать Менахема. Две другие вышли и вернулись с миской, полной воды. Из корзинки они достали пузырек с маслом и добавили пару капель в воду. Менахема помыли, хотя Лидия уже успела это сделать. Малыш легонько кряхтел и морщил лобик. Губы его дрожали, но он не заплакал. Его вытерли, обернули в чистое и натянули богато расшитый кафтан и башмачки из мягкой козлиной кожи. Напоследок Дина надела на него золотую цепочку с амулетом, в котором поблескивали маленькие самоцветы.
Лидия наблюдала за происходящим с беспокойством и изумлением. Нося Менахема под сердцем, она представляла себе, каким будет ее ребенок. Мечтала, что сын унаследует от Каменотеса его терпеливый и мягкий нрав. Видела его во сне шестилетним, с пастушьим посохом среди горных коз, с развевающимися на ветру волосами и улыбкой на лице. Ей грезилось, как он плавает в заводи со старшим братом Иавином. Она мечтала о счастье, здоровье, семье. Теперь же Лидия ошарашенно смотрела, как чужая рука взбивает его черные волосики, как его опрыскивают цветочной водой, чтобы представить человеку, который приходится ему родней не больше, чем орел – мыши.
Она сидела и глядела во все глаза, приоткрыв рот.
Она выглядела как простая, недалекая деревенщина.
Ей даже не приходилось притворяться, что она ничего не понимает.
Прислужницы обращались с Менахемом осторожно, но умело. Они тихо переговаривались, умиляясь:
– Какой же он здоровый и сильный!
– Какой у него чудесный румянец!
Одна из них повернулась к Дине и сказала:
– Госпожа! Посмотри, как крепко он хватается за мой палец!
Дина впервые обратилась к Лидии, которая потрясенно опустилась на край кровати:
ebooksa