Царская дочь

22
18
20
22
24
26
28
30

Лидия взяла его. На миг руки матери и дочери соприкоснулись, их взгляды встретились.

Мама, милая мама!

Зиссель, девочка моя! Спасибо тебе! Спасибо!

Опираясь на подушку, Лидия сидела на циновке в кустах и кормила Менахема. Она низко склонилась над ним, бережно подложив руку ему под голову, как ракушку.

Дина внимательно следила за ней.

Она вспомнила спящую женщину в хижине рядом с домом плетельщика. У нее во дворе лежала коза с козлятами. Дина еще едва не запнулась о них. У той женщины тоже были длинные темные волосы, только у кормилицы они неопрятно торчат из-под тусклого платка. Кроме волос она больше ничего тогда и не видела, ведь женщина лежала к ней спиной. Да и длинные темные волосы – не бог весть какая примета, такие есть у многих.

Почему же ей теперь вспомнилась та женщина в хижине?

Что-то общее было у нее и с этой девчонкой-целительницей, и с ее прислужником… Запах! От всех троих шел один и тот же отталкивающий запах!

Она не сразу узнала его, но вдруг ее осенило.

От них несло козой!

Дети Лидии

Прибыли двое солдат с носильщиками, притащили паланкин с горой подушек и шкур. Брахе помогли забраться внутрь. Она положила свою заплаканную щеку на мягкую подушку и позволила прислужницам себя укрыть.

Лидия встала и подошла к Дине. Менахем, утолив наконец голод, спал у нее на груди. Лидия поклонилась.

Брат Дины подошел к ним и выжидающе посмотрел на женщин.

– Госпожа, желаешь ли ты, чтобы я несла твоего племянника? – спросила Лидия, потупив взор.

Зиссель встала и замахала Иавину, чтоб подошел. Она видела: глаза матери лихорадочно блестят, руки дрожат. Она, должно быть, валится с ног от усталости.

Скажи, что ребенка понесу я. Что кормилица устала после родов и езды верхом. Если она не отдохнет, молоко у нее кончится. Ей нужен хороший уход.

Иавин тут же перевел ее слова.

– Да, конечно, – испугалась Дина.

– Да, конечно, – поспешно согласился ее брат.