— Надо же... не я, так другой.
— Сына твоего вчера видел, познакомились, Терешин,— сказал Авакумов,— славный парнишка. Только в шахту не хочет.
— Да... У нас в роду не было шахтеров...
— Одно дело делаем,— сказал Авакумов.— Что и говорить!
Терешин улыбнулся, обнажив зубы, забитые серой окалиной.
— Неужто Ванюшку видели?
— Да.
— Верно, паренек хорош. Учится в школе.
— Да, хорош паренек,— сказал серьезно Горюнов,— очевидно в отца пошел.
Терешин застенчиво улыбнулся:
— В отца?.. Отец что!
Мы пожали на прощанье Терешину руку — железную руку с буграми мозолей и горячими пальцами.
Трофим Егорович
На шахту Капитальная № 2 мы поехали с Трофимом Егоровичем Авакумовым. Дрезина привезла нас на шахту через горную тайгу, запорошенную снегом. Вчера здесь прошлась метель.
На железнодорожных путях нас встретил завшахтой — человек в ватной спецовке, кубанской шапке, с белым лицом, белыми, совершенно не видными бровями и светло-голубыми глазами. Глаза были под стать всему лицу и, если бы находились на лице смуглом, были бы, пожалуй, красивы, а здесь ничего не добавляли к общей бесцветности.
— Как дела?— спросил его Трофим Егорович, здороваясь с ходу.
— Дух боевой, Трофим Егорыч,— ответил тот, подгоняя быстрый шаг Авакумова.
— А добыча?
— Не выполняем плана, Трофим Егорыч.
— Тогда на кой черт мне ваш дух! Углекислоту выделяете?