Сильно захмелевший монах разоткровенничался:
— Истинно говоришь, из Вогулки. Ей-бог, ты — светлая голова. А богомольцы — дурачье, темнота. Двадцать лет базарю я этим товаром, и никто не догадался, что товар у всех под ногами валяется, можешь бесплатно грести его лопатой и возить возами. Брякнешь, что это окаменелые богородицыны слезы, — верят. Брякнешь еще тошней, что Илья-пророк сбрасывает их с неба, у него там каменный карьер и гранильная фабрика, сбрасывает уже гладенькие, все, как на подбор, — и тоже верят. Удивительно смешные и жалкие есть люди. Обманывать их совсем неинтересно. И обида, злость берет на них. Они думают, что я бесплатный божий дар продаю, зазря беру денежки. Нет, дудки, так не выходит.
Рассердившись, монах снова обрел силу, сам взвалил мешок на плечи и попер его к реке Вогулке, которая прыгала и гремела неподалеку. Там он высыпал камни из мешка на галечный берег и завопил:
— Гляди, брат Федот, гляди! Мне вот что приходится делать. — Он встал на коленки и начал расщеренными перстами, как граблями, грудить береговую гальку в одну кучу. — Можно выдать ее за святую, можно продавать?
Галька была чумазая, мокрая, тусклая, ничуть не похожа на «святую».
— Сгреби, потом в речку ее, мыть, полоскать, оттирать, потом обратно на берег сушить. Вот как достается она, ино все ногти переломаю, кровь из-под них. А богомольное дурачье думает: богородица да Илья-пророк работают на Паисия. Вот ее сколько! — Монах показал на груды гальки, уже обмытой и просыхавшей на берегу. — И вся добыта одними этими, — сунул под нос Федотке распяленные ладони. — Может за такие труды брат Паис выпить?
— Не знаю.
— У тебя отец кто? Доменщик. Пьет, конечно, и не стыдится. За труды пьет. И я за свои труды пью.
Монах присел на груду гальки успокоиться и отдышаться, потом снова пристал к Федотке:
— Подвезешь мешочек? Я за тебя богу помолюсь.
— Ты мне денежку дай! — попросил Федотка. — Я книжку куплю с картинками.
— Денежку само собой. Сухая ложка рот дерет.
Принялись укладывать «святую» гальку обратно в мешок.
— А ты знаешь, брат Паис, как они пузырятся? — спросил Федотка. — Хочешь, покажу. — И, не дождавшись согласия, парень схватил горсть «святых» камешков и перебежал к речке.
Пришастал за ним и монах, приговаривая:
— Ну-ну, покажи, какие еще фокусы водятся за ними!
Федотка опустил один из камешков в воду, и сейчас же из него пошли вверх маленькие пузырьки, вроде ниточки дутых бус.
— Видал? — И Федотка бросил в речку еще камешек.
— Это видал. Это из них святой дух выходит. На этом самом и ловим мы дурачков-богомольцев. — Монах взял из речки камешек и тут же опустил его обратно. — А вот это видел? — Никаких пузырьков из камня не вышло. — Вот, значит, в одних камешках есть святой дух, а в других нет. В моих всегда есть. Можешь испытать любой.
— И врешь, не всегда. — Федотка опустил в реку камешек из «святых», подержал его там, пока он пузырился, затем достал ненадолго и опустил снова — и камень не выпустил ни единого пузырька. — Видал миндал. Весь святой дух выдохся. — Федотка засмеялся. — Других обманывай, меня не обманешь. Дух-то не в святых камнях живет, а в сухих.
ebooksa