Несмотря на досаду, Вики должна была признать, что в его словах был смысл.
– И?
Он пожал плечами.
– Это ты мне скажи.
Вики поправила лямку сумки на плече.
– Думаю, – медленно начала она, – что ты прав. Мы могли бы добиться большего, работая сообща. Так что временно ты нашел напарника.
Она запнулась о трещину в тротуаре, но восстановила равновесие, прежде чем Генри успел ей помочь. Она сухо добавила:
– Хочу, чтобы ты знал, что обычно я работаю только днем.
Еще не пришло время сказать ему почему. Пока.
Генри кивнул.
– Меня это вполне устраивает. Лично я немного чувствителен к солнечному свету и предпочитаю работать ночью. Таким образом, совместно мы можем охватить все двадцать четыре часа. И, говоря о наступлении дня, – он бросил быстрый взгляд на восток, чувствуя приближение рассвета, – мне пора идти. Мы можем обсудить все завтра вечером?
– Во сколько?
– Часа через два после захода солнца. У меня будет время, чтобы перекусить.
Он исчез прежде, чем она успела отреагировать. Или согласиться.
– Вот завтра мы и посмотрим, кто тут из нас честный человек, – фыркнула она и повернулась на запад, в сторону дома.
К тому моменту, как она оказалась в квартире, над горизонтом взошло солнце. Зевки так и норовили вывихнуть ей челюсть, и Вики отправилась прямиком в кровать.
Только для того, чтобы через сорок пять минут ее грубо разбудили…
– Где! Тебя! Черти! Носили! – Челлучи каждое слово сопровождал яростным встряхиванием.
Вики, которая никогда не отличалась быстротой реакции сразу после пробуждения, позволила ему закончить фразу и только затем подняла руки, сбрасывая его хватку.
– О чем ты, черт возьми, говоришь, Челлучи? – Она заслонила глаза от яркого света и схватила очки с прикроватного столика.