— Чудные дела.
— А ещё Настенька не такая. Ходит и думу думает постоянно. Что ни спрошу — на меня огрызается. Боюсь я, что помешают они планам нашим.
Костя крепко обнял девушку и закопался руками в пушистые пряди.
Три года назад они встретились во время Русальей недели и с первого взгляда полюбили друг друга. С той поры и повелось, что каждое новолуние, когда сила русалочья на спаде была, ждал Костя Катеньку, а та сбегала от подруг втихую. Ведь узнают и запретят сразу же. Как же это с врагом встречаться да любиться.
Испокон веков известно ведь, что идёт война меж русалками и оборотнями. Сначала лес не могли поделить: перевёртыши ярились, что утопленницы добычу пугают, из-за них крестьяне в дубраву не захаживают. А в деревне не поохотишься — везде кольев понатыкано, да ям понарыто, а спят все за оградами высокими и запорами крепкими.
Потом и за пруд спор пошёл. Приходили пить перевёртыши, да нарочно воду мутили, ил со дна поднимали. А русалки хвать их за холку и в царство своё утягивали. Когда два щенка так погибло, то заключили хрупкое перемирие и разделили владения. Хорошо хоть тихая Катенька поспособствовала и утихомирила гневливых сестер своих, Настю и Марусю. Жалко ей стало детей махоньких, не виноватые они ни в чём были, кроме как игр дурных по наущению взрослых.
Промежевали территории честь по чести. Но так уж случилось, что пруд и часть леса, что водяницам достались, оказались в черте будущего города. Постепенно люди деревья изничтожили, асфальт положили, железом град свой обнесли. А пруд иссох сам по себе и назывался теперь "Сухим".
Недовольны русалки, но договор нарушать нельзя. Был им путь заказан в дубраву, что перевёртышам отошла.
А оборотни в город не могли войти, кроме как по договору с людьми. Основали перевёртыши в лесу своё поселение под прикрытием староверов, которое со временем стало центром притяжения для практикующих йогу, цигун и разные просветления. Положено там было, чтоб мужики шастали в штанах, верёвочкой подвязанных, а женщины все в юбках длинных, чтоб подол до полу доставал. А в этом году и новая мода пошла — без трусов расхаживать, чтоб потоки астральные лишней тканью не блокировать.
А самых продвинутых отправляли в нирвану, так сарай за поселением назывался. И там в обрядовом кругу давали им новое имя и жизнь новую, подлунную. Принимали в стаю волчью.
Так что сильно рисковала Катенька, придя к возлюбленному на четверть луны, да в запретный для русалок лес. И свои, и чужие её бы не пожалели, если б изловить смогли. Но разве можно остановить любовь и запереть её в клетке? Она прутья раскрошит в щепки, вылетит синей птицей и озарит весь мир. А ежели этот мир изменить надо, чтоб любви там было место, то и на это пойдёт.
— Присмотрю я за твоей Настей, не терзайся, душа моя, — пообещал Костя. — Есть у меня один неофит на примете, рвётся давно уж к нам. Как раз задам ему испытание.
— Спасибо, любый мой. А у меня уж всё подготовлено — и сон-трава и адамова голова, только папоротника цветок нужен.
— Купала скоро, помогу я тебе его сорвать. Вместе одолеем чародейские наветы.
Костя подхватил Катеньку на руки и уложил на мягкую траву. Земля холодила спину, но не замечала она, потому что жаркие руки согревали ей кровь, будоражили мысли и напоминали нечто давно забытое и важное. Но что конкретно, она никак не могла понять, не получалось ухватить мысль за юркий хвост.
Губы прижимались к губам. Каждый поцелуй — как волшебный цветок, зарождался бутоном и медленно распускался, входя в силу и затем увядая. Лепестки срывались, нежно скользили по коже, оставляя обжигающие росчерки.
Половинка луны невозмутимо взирала на них с недостижимой высоты и ласково улыбалась своим детям. Лучи падали, путаясь и переплетаясь по дороге в драгоценную невесомую сетку из размытого света и сновидений. Этот покров ложился на поляну и прятал происходящее на ней. Любой посторонний увидел бы только марево дрожащего света и лёгкий туман, стелющийся по низу.
Катенька столкнула с себя любимого и наклонилась над ним, трепеща от сладкого ожидания. Волосы её развевались, хотя ветра никакого и не было. Глаза лихорадочно горели. Откинув голову, она запела, да не как люди, а как те, кто живёт по другую сторону. Не слова, а печальная мелодия лилась-разливалась окрест, призывая деревья склониться ниже, звезды сиять ярче, а сердце рваться от невыразимой тоски.
Ночные животные затихли, ни звука, ни шороха. Обнажённые тела мутно угадывались в ночном обманчивом сиянии. Но тут туман сгустился, наполз на влюблённых, обвил их тела, укрыл, спрятал в своём нутре. Словно тайное вершилось сейчас, и хотел лес сокрыть эту тайну не только от глаз чужих, но и от самого себя. Не смотри, не смотри.
На следующий день Костя, а точнее Константин Николаевич позвонил Славке.