— А это уж тебя решать, — ворон отвернулся, давая понять, что разговор закончен и потопал за преграду в сторону Алатыря.
— Эй, ты моего брата не видел? — крикнула Соня, но гордая птица даже не оглянулась. — Ну и фиг с тобой.
Девушка перевела дух и пошла вдоль преграды, думая найти прореху или способ пробраться. Там, где она ступала, — мгновенно вырастала зелёная свежая травка, распускались цветы, на деревьях и кустарниках появлялись сочные плоды и ягоды. Природа оживала.
— «Ну прямо Персефона вернулась из царства Аида», — Соня с иронией оглядывала весенний сад вокруг. В голову лезли идеи, что Смородину хорошо бы отгородить от леса, чтобы ёлки больше не обгорали. А в берёзовой роще тоже порядок навести не помешает. Да и с избой Бабы Яги надо что-то делать — хотя бы убрать страшные следы старухиных дел.
— «Успею еще выйти», — Соня отвернулась от преграды и направилась вглубь Нави. — «Заодно Славку поищу. Если здесь его нет, то значит успел к живым вернуться». Эта мысль успокоила девушку и примирила с невольным заключением в Нави.
***
Настя со стоном откинулась на спинку кресла. Эти кикиморы были необучаемы! Обе, И Хриса и Нежинка, устроились на полу, отказавшись от пледа и подушек и сейчас завороженно смотрели на Зеленую Жемчужину.
— Давайте ещё раз. Убрали руки, а теперь кладёте только кончики пальцев. Кончики. Не надо всей ладонью Жемчужину хватать, — скомандовала Настя.
Хриска покивала и повторила в точности. Нежинка замешкалась.
— Одновременно кладёте. По моей команде, — добавила бывшая русалка. — Сейчас!
Артефакт засиял, и так же ярко засияли улыбки на лицах кикимор. У них получилось. Из шара полилась энергия, обвивая девушек зеленоватым туманом, питая и наполняя. Щёчки Хрисы порозовели, а отрезанные по плечи волосы Нежинки хлынули потоком до пола.
Настя залюбовалась — у кикимор была какая-то своя красота. Резкие, угловатые они не походили на людей, а уж тем более на грациозных русалок. Каждое движение — вихрь и огонь: если плясать, то до упаду, если смеяться, то до слёз. Словно кикиморы спешили жить, наверстать упущенное за долгие годы.
Из путанных объяснений девушек Настя так до конца и не поняла, где они были. Единственное, что запомнилось — «между жизнью и смертью» и «между миром и забытьём». Вроде и жили они в Сервуге, на работу ходили, с друзьями тусили. А вроде бы и не они это были.
— Я пиццу заказал, — заглянул Славка в спальню, — с анчоусами.
Хриса вскочила и затанцевала, заулыбалась. Сдержанная Нежинка поблагодарила парня и принялась расчёсывать волосы пальцами.
— Подожди, расчёску дам, — сказал Славка.
— Не надо, — Настя остановила благой порыв, — у нас обычай такой. То есть, у русалок тоже такой обычай.
— Ладно, забери пиццу, когда приедет. А я Максу выведу погулять.
Топот радостной Максы раздался из коридора, хлопнула дверь — Славка ушёл. И тотчас же вернулся.
— Настя, ты дома? У тебя дверь открыта.