Затем в начале лета мне пришло письмо от Пэта Чанса – приглашение обсудить, как он выразился, кое-что с ним и еще кое с кем. Из этого расплывчатого приглашения стало ясно, что обсуждать предстоит Пола. Видимо, он успел порядочно нашкодить в лагере, и от него хотели бы избавиться. Однако – прочел я между строк – намеки Пол понимать отказывался: мол, хотите меня выставить – так выставляйте, но ответственность за это ляжет на вас. Скандала же никому не хотелось, ведь пацифисты сами, силами собственной пропаганды, сделали из Пола героя.
Я прекрасно их понимал, но на встречу отправился во враждебном настрое, заранее приняв сторону Пола. Кроме Пэта Чанса, пришли Клем Гриффит и несколько самых консервативных его отказников: широкоплечих, загорелых парней с приятными, но крайне серьезными лицами. Царила всепроникающая атмосфера мрачноватой доброй воли.
Клем Гриффит начал с того, что Пол «всем» нравится, но оказывает «тлетворное» влияние. Рассказами о роскоши и сексе в столицах далеких стран вселяет в души товарищей чувства тревоги и неудовлетворенности. А еще Пол, оказывается, проносит в лагерь крепкие спиртные напитки, хотя прочие – вынужден был признать Клем – поступают так же. Имелось подозрение, что у Пола и нескольких его приятелей даже есть заначка марихуаны.
– Правда, доказательств нет, – вмешался один из парней, в отчаянном стремлении восстановить справедливость, – то есть никто ни разу не видел, как они, э-э, вкушают дурман.
Затем Клем смущенно поведал, как Пол «подстрекал товарищей на бунт» против его «монополии на секс». Клем нервно рассмеялся, обращаясь ко мне:
– Это потому, что у меня одного во всем лагере есть супруга.
Его парни угодливо, но при этом как-то сдержанно улыбнулись. Я обратился к наиболее симпатичному:
– Ты женат?
Парень ответил: «Да, – и тут же виновато добавил: – Супруге приходится присматривать за моей матерью и детьми. Иначе она приехала бы жить к нам… то есть в Долину, как и остальные жены».
– Мы видимся с моей по выходным, – добавил второй парень. Затем привитая Библией честность заставила его добавить: – Примерно дважды в месяц.
Шпилька удалась. Все, в том числе и Клем, ощутили укол.
Пэт Чанс (которого я теперь, не играя больше по правилам Юрики, мог себе позволить ненавидеть всей душой) сказал с паскудной ухмылкой:
– Странно, что этот вопрос волнует именно Пола. Ему ли так сильно волноваться из-за жен?
– Что заставляет тебя говорить такое? – спросил я, сделав большие невинные глаза и одновременно придумывая план мести.
– Ну, то, как он себя вообще ведет. С Уилсоном Джексом, например.
– То, как он ведет себя? О, ты про то, что он называет Уилсона черномазым?
– Все куда… – начал было один из парней и тут же осекся, густо покраснев.
– Куда хуже? – подсказал я.
– Когда он употребляет это слово, то, думаю – и все мы понимаем, – что в виду он имеет совсем иное… А вот когда произносит другие слова…
– Похуже «черномазого»? – уточнил я с легчайшим намеком на упрек.