Другая страна

Эрик уселся в кресло на противоположной от Ричарда стороне комнаты.

– До премьеры – во всяком случае. А после – кто знает?

– Ага, – сказал Ричард и поднял бокал. – Это вселяет надежду. Выпьем за то, чтобы эта пьеса шла даже дольше «Табачной дороги»[59].

Эрик пожал плечами.

– Только не с моим участием. – Он допил свою рюмку и закурил; привычные страх и гнев зашевелились в нем. – Расскажи мне про себя, а то я ничего не знаю.

Произнеся эти слова, он вдруг понял, что ему безразлично, чем занимается Ричард. Эрик проявлял к нему интерес только потому, что тот был мужем Кэсс. Всегда ли так было? Может, раньше он просто не осмеливался себе в этом признаться. Или Ричард изменился – но меняются ли люди? Эрик задал себе вопрос: какие эмоции пробудил бы в нем Ричард, встреть он его сейчас впервые. А еще интересно, что подумал бы о супругах Ив, а они – о нем.

– Да, собственно, рассказывать нечего. Про книгу ты знаешь, я подарю тебе экземпляр – в знак твоего возвращения домой…

– Ради одного этого стоило вернуться, – съехидничала Кэсс.

Ричард улыбнулся.

– Пожалуйста, не язви. – А Эрику сказал: – Кэсс по-прежнему подшучивает надо мной при каждом удобном случае. – И прибавил: – На подходе новая книга. Права на первую хочет приобрести Голливуд, готовится телевизионная постановка.

– А для меня там нет роли?

– Роли уже распределены. Извини. Но, думаю, тебе и так ничего бы не подошло!

В дверь позвонили. Кэсс пошла открывать.

Со стороны прихожей почти сразу же послышалась какая-то шумная возня, раздались рыдания, вопли. Эрик сидел, ничего не понимая и никак не реагируя, пока не увидел изменившееся лицо Ричарда и не услышал крики Кэсс. В гостиную, тяжело топая, вбежали дети – Ричард и Эрик поднялись им навстречу. Майкл рыдал навзрыд, кровь стекала тонкой струйкой из его носа на красно-белую полосатую тенниску. Сзади молча стоял бледный Пол – белая рубашка разорвана в клочья, суставы пальцев и лицо перепачканы кровью.

– Не волнуйся, Кэсс, – быстро проговорил Ричард, – не волнуйся. Они живы. – Майкл подбежал к отцу и уткнулся лицом ему в живот. Ричард вопросительно взглянул на Пола. – Что это все значит?

Кэсс оторвала Майкла от отца и заглянула ему в лицо.

– Пойдем, малыш, умоемся и посмотрим, что там такое. – Насмерть перепуганный Майкл, все еще рыдая, повернулся к ней. Кэсс прижала его к себе. – Пойдем, милый, все хорошо, успокойся, дорогой, пойдем. – Взяв сына за трясущуюся руку, Кэсс увела его; Ричард бросил беглый взгляд на Эрика и обратился к Полу:

– Так что же все-таки стряслось? Вас побили или ты сам с ним подрался, что случилось?

Пол сел, нервно сжимая руки.

– Я сам не пойму, что произошло. – Он сдерживался, чтобы не разрыдаться, отец не торопил его. – Мы играли в мяч и уже собирались идти домой. Ничего плохого не делали, честно, так шалили, дурачились. Майкл с друзьями был позади меня, я их не видел. А тут, – он взглянул на отца, – с горки сбежали чужие мальчишки, цветные, они что-то орали, – я так и не разобрал. Один подставил мне подножку, я упал, а они набросились на малышей и стали их колотить. Потом мы подбежали и прогнали их. – Он снова посмотрел на отца. – Раньше мы их не видели, и откуда они – не знаем. Один повалил Майкла на землю и начал его лупить, но я врезал ему хорошенько. – Пол бросил взгляд на свой окровавленный кулак. – Думаю, выбил ему пару зубов.