Она быстро глянула на него, и лицо ее озарилось улыбкой.
– А это хорошо?
– Еще не знаю. – Эрик хотел кое-что прибавить, рассказать про Ива, но услышал, как хлопнула дверь кабинета, повернулся, чтобы приветствовать входившего в комнату Ричарда, который показался ему очень высоким, похорошевшим и моложавым.
– Ну, наконец-то! Говорят, тебя с трудом оттуда выманили. Как поживаешь, мошенник ты эдакий?
– Замечательно. Рад тебя видеть, Ричард. – Они обнялись в сдержанной американской манере, держась на расстоянии, и отступили на шаг, чтобы лучше рассмотреть друг друга. – Слышал, ты продаешь больше книг, чем Френк Йерби.
– Не больше. Хотя книги, смею думать, получше. – Он перевел взгляд на Кэсс. – Как дела, малыш? Прошла голова?
– Эрик рассказывал мне о Париже, и я обо всем позабыла. Почему бы
– Кроме нашего банковского счета. Не позволяй этому гнусному экспатрианту дурить себе голову. – Ричард подошел к бару и налил себе выпить. – Много оставил позади разбитых сердец?
– Они там слишком сдержанны. Сказывается многовековая история.
– Когда я был в Европе, мне тоже такое внушали – про историю, традиции и прочее. Однако ничего особенного, кроме нищеты, болезней и порочных нравов, я там не видел. А тебе как показалось?
– Мне повезло больше. Я полюбил страну. Но ведь я был не в армии…
– Тебе пришлись по душе француженки? А я их просто не выносил. Страшны как тысяча чертей и к тому же неискренни.
– Я этого не почувствовал. Бывают, правда, несносные, но, черт подери, мне они все равно нравятся!
– Ты всегда был более терпим. – Ричард широко улыбнулся. – А как твой французский?
–
– Учился, наверное, в постели?
Эрик вспыхнул. Ричард, смеясь, смотрел на него.
– Можно сказать, да!
Ричард с рюмкой в руке опустился на тахту.
– Вижу, путешествие не исправило тебя. Ты здесь долго пробудешь?