Другая страна

Слабо улыбаясь, Вивальдо выпрямился и, прежде чем взять сигарету, поднял с пола стакан с пивом. Гарольд с улыбкой следил, как он глубоко и судорожно затягивается. Вернув сигарету, Вивальдо сделал большой глоток пива. Теперь затянулся Гарольд, он проделал это мастерски, а потом с чувством потер себе грудь.

– Идите сюда, к окну, – позвала Белл.

Ее голос звучал высоко и радостно, как у ребенка. И Вивальдо пошел к ней, как пошел бы на призыв ребенка, хотя ему не хотелось покидать кушетку. Гарольд последовал за ним. Белл и Лоренцо, сидя на полу, затягивались по очереди сигаретой с марихуаной и поглядывали на нью-йоркские крыши.

– Вот странно, – произнесла Белл. – Днем город так уродлив, а ночью – прекрасен.

– Давайте поднимемся на крышу, – предложил Лоренцо.

– Блестящая мысль!

Прихватив с собой марихуану и пиво (Белл взяла и одеяло), они на цыпочках, как дети, вышли из квартиры и поднялись по лестнице на крышу. И сразу их окутала тишина, казалось, они остались одни на целом свете. Белл расстелила одеяло, но места на нем всем не хватило – сели только она и Лоренцо. Вивальдо сделал еще одну длинную затяжку и примостился на четвереньках у края крыши, обхватив колени руками.

– Умоляю, старик, отойди, – прошептал Лоренцо, – у меня сердце заходится – ты же вот-вот свалишься.

Вивальдо, усмехнувшись, отодвинулся от края и растянулся на животе рядом с Лоренцо.

– Ты прости. Так уж я устроен. Сам могу стоять на краю сколько угодно, но вот видеть – увольте!

Белл взяла Вивальдо за руку. Он взглянул на ее бледное худое личико, обрамленное темными волосами. Она улыбалась и показалась ему теперь гораздо красивее, чем в баре.

– Ты мне нравишься, – сказала она. – Ты парень что надо. Лоренцо всегда мне это говорил, но я не верила. – У нее усилился акцент, казалось, с ним говорила простодушная и невинная деревенская девушка, если такие еще попадаются в сельских местечках. Конечно попадаются, решил он, пусть они бывают такими только краткий миг своей жизни.

– Спасибо, чего там, – сказал он. Лоренцо, на лице которого играли, сменяясь, свет небесный и свет земной, с улыбкой взглянул на него. Вивальдо, отняв руку у Белл, потрепал Лоренцо по щеке. – Я тоже люблю вас обоих.

– Как дела, старик? – донесся откуда-то издалека голос Гарольда.

– Лучше не бывает. – Вивальдо действительно чувствовал себя великолепно, хотя и очень необычно: он остро ощущал каждую клеточку своего тела, длину конечностей, легкий шелест ветерка, треплющего его волосы. Лоренцо и Белл казались ему двумя парящими херувимами, а Гарольд – князем тьмы, трудолюбивым, неустанным хранителем «травки». Сидя в тени трубы, Гарольд крутил еще одну сигарету. Вивальдо рассмеялся.

– Старик, ты и впрямь любишь это занятие.

– Я просто люблю видеть людей счастливыми, – сказал Гарольд и неожиданно широко улыбнулся. Гарольд тоже изменился, он был моложе и мягче того человека, с которым Вивальдо пил в баре, а где-то в глубине – много печальнее, и Вивальдо пожалел, что так опрометчиво и зло судил его. Что происходит с людьми? Почему они так мучительно страдают? В то же время он понимал, что они с Гарольдом никогда не станут друзьями, более того, то, что происходит сейчас, предел их возможной человеческой близости.

Гарольд зажег сигарету и передал ее Вивальдо.

– Затянись, старик, – ласково произнес он, с улыбкой глядя на него.

Вивальдо затянулся, остальные с любопытством следили за ним. Какое-то коллективное воспитание, словно он был ребенком, которого приучали к горшку или учили ходить. Разве что только не аплодировали, когда он, в свою очередь, передал сигарету Лоренцо, а тот, затянувшись, отдал ее Белл.