Но толстяк упал на колени и начал биться лбом о плиты пола и кричать:
– Пощади меня, пощади, только не убивай! Я дам тебе денег, много денег!
При слове «денег» мысли Ван Луна разом прояснились. Деньги! Да ведь они ему нужны! И снова ему пришло в голову с необычайной ясностью, словно подсказанное: «Деньги… Ребенок спасен… Земля!» И неожиданно он закричал резким голосом, какого он у себя не подозревал:
– Давай сюда деньги!
Толстяк встал на колени, всхлипывая и бормоча, и ощупал карманы халата, потом он протянул вперед желтые руки, из которых сыпалось золото, а Ван Лун подставил полу одежды и собрал в нее монеты. И снова он крикнул тем же чужим голосом:
– Давай еще!
И снова толстяк протянул руки, из которых посыпалось золото, и захныкал:
– Больше у меня нет, у меня ничего не осталось, кроме моей жалкой жизни!
И он начал плакать, и слезы текли, как масло, по его отвисшим щекам.
Ван Лун, глядя, как он дрожит и плачет, вдруг возненавидел его со всей силой ненависти, на какую был способен, и, задыхаясь от ненависти, крикнул ему:
– Убирайся с глаз моих, а не то я раздавлю тебя, жирный червяк!
Так закричал Ван Лун, хотя он был человек с мягким сердцем и не мог убить быка. Толстяк пробежал мимо него, как побитая собака, и скрылся.
И Ван Лун остался один со своим золотом. Он не стал пересчитывать его, а сунул за пазуху и прошел через открытые «ворота мира» переулками к своему шалашу. Он прижимал к груди золото, еще согретое теплотой чужого тела, и не переставая твердил себе:
– Мы вернемся к земле! Завтра же мы вернемся к земле!
Глава XV
Прошло несколько дней, и Ван Луну уже казалось, что он никогда не расставался со своей землей. Да и действительно, в глубине сердца и мыслей он с ней не расставался. На три золотые монеты он купил хороших семян, полновесных зерен пшеницы, и риса, и кукурузы, и в расточительности своей он купил семян, каких никогда не сеял прежде: сельдерея, и лотоса для своего пруда, и крупного красного редиса, который варят со свининой по праздникам, и мелких пахучих красных бобов. И еще не добравшись домой, за пять золотых он купил вола у крестьянина, который работал в поле. Он увидел, как пашет крестьянин, и остановился, и все остановились посмотреть на вола – и старик, и дети, и жена. Ван Луна поразила его крупная, могучая шея; он сразу заметил, с какой силой вол налегает на деревянное ярмо, и воскликнул:
– Этому волу цены нет! Проси что хочешь за него, серебром или золотом, потому что у меня нет вола, и я заплачу любую цену.
И крестьянин отозвался:
– Я скорее продам жену, чем этого вола: ему только три года, и он в расцвете сил.
И он продолжал пахать и не остановился, чтобы выслушать Ван Луна. Тогда Ван Лун почувствовал, что из всех волов на свете он хочет приобрести только этого, и он сказал О Лан и своему отцу: