Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи

Комната была голой, при ней имелась ванная. В ванну лилась ледяная вода. Зельда из принципа немного там поплескалась, а потом – вымещая обиду – втянула и меня в слабое подражание. То была жалкая, знобкая, унылая пародия на омовение, однако потом я, как положено, помаршировал по комнате, точно чиновник на символическом жалованье,[451] только что завершивший ежеутреннюю зарядку.

VII

Утром в воскресенье Зельда проснулась и облачилась в костюм с брючками до колена. Зверски проголодавшись, мы отправились вниз, где нам подали совершенно несъедобный завтрак, – я смиренно его поклевал, Зельда же сочла его преднамеренным оскорблением. Когда мы выходили из гостиницы, две тучные дамы, сидевшие на ступенях у входа, вытаращились на Зельдины брючки и принялись бурно обмениваться впечатлениями – в ответ на что Зельда, успевшая с утра прийти в ярость, в свою очередь, уставилась на них и заявила так, чтобы они слышали: «Ты только посмотри на этих жутких теток!» Я не хуже других знаю, что примерно такие фразы обычно вкладывают в уста злодеек в низкопробных романах, – словом, отсыревшие кукурузные хлопья доводят человека примерно до того же, что и каменное сердце.

Воскресенье в Виргинии – день отдыха; достать бензин почти так же непросто, как и сигареты, а потому мы возрадовались, когда впереди замаячила граница Северной Каролины. Путеводитель доктора Джонса перешел на чистой воды беллетристику – причем беллетристику дешевую, низкопробную, сентиментальную. Я и сам порой не прочь тонко завуалировать тот или иной факт бытия, однако попытки выдать каменистое русло пересохшей руки за «проезжую дорогу» представляются мне не чем иным, как вредоносным оптимизмом. Кроме того, карта была изукрашена городками, молочными барами, придорожными магазинчиками и прекрасными дорогами, которые существовали исключительно в розовых грезах доктора Джонса.

Вскоре после того, как мы пересекли белую меловую черту, которая отделяет Виргинию от Северной Каролины, стало ясно, что в чреве машины разгорелся некий диспут. Началось все с прерывистого угрюмого бормотания, потом участники перешли на громкую, с лязгом, ругань. Мне почудилось, что они кидают чем-то друг в друга… Я вышел, заполз под машину и оглядел ее днище. На мой взгляд, вид его ничем не отличался от обычного. Какие-то темные загадочные стержни, какие-то железные поддоны и извивы глушителя. Мы подумали, что, может, у нас кончается бензин, и на следующей станции залили полный бак, однако пререкания не прекратились. Мы проверили масло и воду, даже протерли тряпочкой капот, но безрезультатно. Добравшись до городка размерами с предыдущий, мы отыскали самую большую автомастерскую и потребовали, чтобы автомобиль осмотрели.

После того как три человека в комбинезонах – похоже, в Северной Каролине воскресенье днем отдыха не считалось – некоторое время покувыркались на деревянных настилах, уходивших машине под брюхо, они выстроились шеренгой и в унисон печально качнули головами – точно хор в музыкальной трагедии. После чего развернулись и ушли.

В этот момент у двери раздался рев превеликий, и в гараж вкатился рослый молодой человек на огромном и мощном «экспенсо» того же типа, что и наш. Не глядя на молодого человека впрямую, я принялся горестно похаживать вокруг своей машины – то крепко тряхну колесо, то смахну пылинку-другую с бампера, – короче говоря, старательно делал вид, что просто кого-то дожидаюсь, прежде чем приступить к некой важной механической операции. Молодой человек припарковал свой «экспенсо» и подошел взглянуть на мой.

– Неприятности? – осведомился он.

– Да так, ничего серьезного, – ответил я угрюмо. – Просто внутри все переломалось.

– У вас сейчас колесо отлетит, – заметил он бесстрастно.

– Уже один раз отлетало, – просветил я его. – В Вашингтоне.

– Скоро опять отлетит – изнутри.

Я вежливо улыбнулся, делая вид, что и сам уже некоторое время назад заметил это обстоятельство. Потом вытащил из багажника ключ и принялся подтягивать колесо.

– Оно отлетает изнутри. Здесь затягивать бесполезно – его нужно снять.

Я, признаться, запутался, поскольку раньше мне было неведомо, что колесо может отлететь изнутри, а не просто отлететь, однако щелкнул пальцами и возгласил:

– Ну конечно! Какой же я дурак!

Сняв колесо и прислонив его к стене гаража, я приблизился к оси – под пристальным и теперь уже подозрительным взглядом владельца «экспенсо». Но сколько я на нее ни таращился, она, на мой взгляд, решительно ничем не отличалась от любой другой оси, я не обнаружил в ней никаких изъянов, которые позволили бы колесу отлететь изнутри. Я осторожно постучал по оси. А потом, по привычке, потряс. Рослый молодой человек созерцал два этих действия в полном молчании; закончив, я робко обернулся к нему.

– Вы правы, – сказал я. – Оно действительно чуть не отлетело изнутри.

Я взял колесо и собирался было надеть его обратно на ось, но тут владелец «экспенсо» предупреждающе фыркнул, завершил процесс закуривания сигареты и осведомился:

– Что это вы делаете?