Но и после свершения Октябрьской революции, британцы не изменили своего отношения к СССР. Они продолжали вредить нашей стране везде, где только возможно.
Лишь оказавшись перед лицом фашисткой агрессии, спесивая Англия всё же признала нас, как союзников. Да и то лишь, на короткое время. Как долго продлится такое положение дел, никто сказать точно не мог.
Трюмы больших кораблей заполняли пшеница, рис, кукуруза и мясо, замороженное целыми тушами. Прибывшие в город, съестные припасы немедля грузились в вагоны и отправлялись на фронт.
Подвоз российских продуктов совсем прекратился. В магазинах и на многочисленных рынках стало значительно меньше еды. В Южный город пришли все лишения тяжёлой годины.
Яков вспомнил о том, что после начала фашистской агрессии, жизнь в СССР резко ухудшалась. Прошло всего четверо суток. Правительство отменило все отпуска, кроме декретных, а так же, выходные и праздники.
Бакинские заводы и фабрики перешли на военный режим. Теперь каждая смена длилась двенадцать часов. Везде, где только можно, даже в небольших мастерских, изготавливали оружие с боеприпасами.
Вскоре, ввели «карточки на продукты питания». По ним всегда можно было, по госцене, купить хлеб в магазине. Однако других товаров на всех не хватало. Например, сахар вдруг исчезал. Его заменяли дешевенькой карамелью в обёртке или старым повидлом. И то и другое выдавали чуть в большем количестве.
Это было не очень-то вкусно. Поэтому, мамочка Якова брала дешёвые фрукты на рынке и долго уваривала их до состояния густого желе. Получившийся при этом шербет употребляли вместо привычных сластей.
Хорошо, что в огромном Баку, все печи топили тем газом, что шёл вместе с нефтью. Его расход никто не нормировал. Плати с каждого члена семьи какие-то деньги и жги, его сколько хочешь. Поэтому, холодной зимой, газом все грели дома и квартиры.
Открылось великое множество «коммерческих» магазинов. Там продавали любую провизию по очень завышенным ценам. На шумных базарах тоже всё вдруг вздорожало. Лепёшка из кукурузной муки, испечённая на рыбьем жире, стоила от ста двадцать и больше рублей.
За один грамм сахарина требовали двести и выше. Люди, которым удавалось его прикупить, считали, что им повезло. И это в то время, когда средняя зарплата в Баку едва приближалась к трём сотням.
Местные жители взялись продавать ценные вещи, или менять на еду. В особо удачные дни можно было «махнуть» «взрослый» велосипед на полмешка обычной картошки.
Родители Якова, отец Семён и мама Эльвира, трудились на нефтепромыслах, расположенных за окраиной города. Вместе они получали неплохую зарплату и специальный «паёк» в дополнение к «карточкам».
Благодаря этому, их большая семья жила довольно «прилично», как говорили тогда. Однако, курсант не хотел сидеть на шее у «предков» и объедать своих братьев и малолетних сестёр. К тому же, его растущему телу не хватало питания, которое отпускали в столовой училища.
Яков огляделся по сторонам и, как другие курсанты, стал заходить вечерами в морской порт Баку. Чаще всего, ему приходилось грузить пшеницу, кукурузу и рис. Тонкие зёрнышки иногда утекали сквозь мелкие дырки в мешках. Они собирались на пирсах, а так же на дне мрачных трюмов.
Скудные россыпи из провианта не бросали на ветер. Их осторожно сметали мётлами в вёдра, и сдавали на склады. Всё собранное тщательно веяли и очищали от мелкого сора. После чего, вновь возвращали в закрома воюющей родины.
Обычно, этим трудом занимались весьма пожилые, многодетные граждане. Многие из этих людей давно жили впроголодь. Они старались взять из ларей небольшую пригоршню крупы. Тут же всё съесть, или же сунуть в карман.
Рабочие знали, что за данный поступок можно попасть в лагеря на внушительный срок. Однако, все делали вид, будто не замечали, как в конце длинной смены, их сослуживцы ненадолго исчезали из вида.
Перед тем, как идти к проходной, ведущей в город из порта, они уединялись в укромных местах и прятали небольшую добычу под стельками своих башмаков. На вахте всегда проверяли только карманы и сумки. Поэтому они уносили с собой толику пищи.
Меж тем, на базаре свободно лежал шоколад в иностранных обёртках, сухое молоко от американских коров и порошок из яиц. Откуда они там появлялись, милиции было, почему-то, неважно.