Если честно сказать, то смотреть было, в общем-то, не на что. От главной части огромного города практически ничего не осталось. Все эти районы исчезли неделю назад.
Ковровая бомбардировка фашистов разрушила множество зданий. Мощные взрывы превратили их в кучи обломков и мелкого мусора. Местами виднелись уцелевшие стены, одиноко торчавшие к небу.
Все тротуары вокруг завалило пластами из штукатурки и кирпичом, разбитым в щебёнку. Свободной осталась лишь средина проезжей части дороги. Да и ту покрывал толстый слой серого пепла.
Под ногами хрустели какие-то головешки и черепки странного вида, спёкшиеся от невыносимого жара. Приглядевшись к тому, что лежит под ногами, Яков с ужасом понял, что же это такое?
Из оплавившегося от сильного жара, асфальта тут и там торчали куски черепов и крупные почерневшие кости людей. Это было всё то, что осталось от жителей полумиллионного города.
К ним нужно прибавить ещё сотни тысяч тех беженцев, что покидали районы, захваченные проклятыми фрицами. Большая часть населения не смогла переплыть через Волгу и погибла на месте.
Как помнил Яков из учебного курса училища, чтобы превратить человека в уголь и пепел, нужна температура, около тысячи градусов. К тому же, она должна продержаться около часа.
Значит, здесь бушевало воистину адское пламя. Скорее всего, множество возгораний в домах объединялись в один гигантский пожар. Возник огненный смерч. Он превратил в золу всё, что находилось вокруг.
— «Если станут взрывать нефтепромыслы, расположенные рядом с Баку, то столицу Азербайджана ожидает такая же печальная участь. По крайней мере, так будет с районами, что прилегают к месту добычи». — зябко поёжился парень.
От сильного запаха гари, зенитчик почувствовал прилив дурноты. Яков несколько раз помотал головой. Парень сглотнул ком слюны, вдруг ставшей горькой и вязкой, и кое-как отдышался.
Чтобы не лишиться рассудка, лейтенант перестал замечать те предметы, что находились у него под ногами. Теперь парень иначе смотрел на останки, устилавшие землю. Он представил себе, что они никогда не являлись живыми людьми. Это слегка помогло. Яков слегка успокоился и продолжил свой путь по развалинам города.
Сводный отряд шёл параллельно великой реке и удалялся от русла не более, чем на один километр. Здесь, почти не слышались взрывы, что грохотали на западе, в жаркой степи, и на востоке, на Волге.
Зато проклятые «рамы» по-прежнему шастали в воздухе. Они наблюдали за полностью разрушенным городом. Заметив отряды красноармейцев, танки или грузовые машины, самолёты-разведчики вызывали подмогу по радио.
Через пять-семь минут, появлялись фашистские пикировщики и штурмовики. «Юнкерсы» с «хенкелями» немедленно нападали на всё, что перемещалось по улицам.
После первой самолётной атаки, солдаты стали много вертеть головами. Они чаще смотрели на низкое небо и обращали большое внимание на любой подозрительный шум, доносившийся сверху.
Как только, слышались звуки авиационного двигателя, раздавался чей-нибудь крик: — Внимание, воздух! — бойцы дружно бросались в разные стороны. Все прятались в ближайших развалинах и с нетерпением ждали, когда же фашисты исчезнут из вида.
Некоторые красноармейцы стреляли по немецким стервятникам. Однако, зенитчик не тратил драгоценных патронов. Он доподлинно знал, что в кабинах таких самолётов уставлены плиты из бронестёкла, а повредить многоцилиндровый мотор винтовочной пулей, достаточно сложно. Нужна большая удача, чтоб перебить маслопровод или что-то ещё, лучше всего, медную трубку, подающую топливо.
Часть города, по которой шли пехотинцы, звалась «Баррикады», по имени стоящего рядом завода. Она возводилась не очень давно, в спокойные довоенные годы. Кирпичные здания здесь возводились большими кварталами.
Ровные, словно стрела, улицы строились в виде правильной сетки, с шагом в сто с чем-то метров. Согласно генеральному плану, проезды пересекались друг с другом под прямыми углами.
На первом же таком перекрёстке из-за разрушенных зданий вдруг появилось трое советских солдат. Все они были с винтовками «Мосина», одеты в грязную форму и явно куда-то спешили.