– Ты даже не можешь представить, до какой степени… Погода для этого времени года стоит исключительно хорошая, однако молись, чтобы
– Убедил! – воскликнул Сем Мюллер, глубоко вздохнул и устало поднялся на ноги. – Буду молиться, чтобы
– В таком случае у вас будет вода, которой хватит на один день. Однако ни каплей больше! – Туарег угрожающе поднял палец. – И не вздумайте спустя время возвращаться сюда, пощады не будет!
Бруно Серафиан, прежде чем задать вопрос, виртуозно выругался.
– Чтобы я стал заложником? Ты не перегрелся, часом?
– Это их требование.
– Но почему я?
– Потому что ты наш командир, и ты виновен в том, что спланировал все это через задницу, недооценив противника. Я тебя знаю давно, Бруно. Ты умеешь наводить страх на людей, но как стратег, извини, ты полный профан.
Механик потянулся к винтовке, лежавшей у камня, однако Сэм Мюллер опередил его, вскинув свою.
– Спокойно! – произнес он. – Я больше не потерплю тычков с твоей стороны. И вот еще что. Отныне все решения будут приниматься большинством.
– Ты хоть соображаешь, что подстрекаешь к бунту?
– Какой бунт, – усмехнулся южноафриканец. – Это тебе не «Баунти», а мы не моряки английского флота. Мы – шайка недоумков, которых ты впутал в это дело. Но пора уже останавливаться. Ни мне, ни другим парням совсем не хочется сыграть в ящик.
– Я тебя за это убью! – вышел из себя Механик.
– Мы и без твоей помощи можем окочуриться. Ты хоть представляешь, что это такое – умереть от жажды? Я – нет, и знать не хочу. Мне достаточно того, на что тут насмотрелся и что пережил.
– Я тебя в аду достану! – не унимался Механик.
– Да хватит уже. Мы не во дворе колледжа, силы зря не трать. Речь идет о том, как выбраться отсюда… – Сэм посмотрел на наемников, не принимавших участия в разговоре, и с едва заметной улыбкой на губах спросил: – Кто согласен отдать командира в заложники, пусть поднимет руку.
Братья Мендоса отозвались первыми, остальные последовали их примеру.
Сэм широким движением руки обвел уменьшившийся отряд.
– Ну, ты понял? Соглашение достигнуто.
– Соглашение! – с возмущением произнес Бруно Серафиан. – Дерьмо! Пока что я тот, кто вами командует, и рассчитываться по возвращении тоже буду я. Не могу допустить, чтобы эти вшивые прикасались ко мне руками.