– Я не являюсь похитителем, который все затеял ради выкупа.
– Послушай, это компенсация за причиненные тебе убытки.
– Все равно не возьму.
– Но ведь ты все потерял! – не унимался пилот. – Колодец, огород, скот… Все!
– Сказал – нет, а когда туарег говорит «нет», значит – нет!
– Откуда же в вас такая гордость! – Нене повернулся к Лейле и срывающимся голосом взмолился: – Ну хоть ты вразуми его! С этим вы смогли бы начать новую жизнь где угодно!
Последовал ответ, не терпящий возражений:
– Гасель – глава семьи, и у нас все делается так, как он говорит.
– Не туареги, а черт-те что! – недовольно воскликнул Нене Дюпре. – Вашей гордостью я уже сыт по горло! Все, убираюсь!
Он проверил, как разместились пассажиры, занял свое место и, перед тем как запустить двигатель, по-дружески наставил палец на Гаселя.
– Ты самый крутой парень из всех, кого я когда-либо знал! Я был необычайно рад познакомиться с тобой.
– Я тоже!
– Удачи!
– Удачи! Тебе она тоже пригодится!
Все четверо членов семьи отошли в сторону. Вертолет, оторвавшись от земли, поднял тучи пыли и песка. Сайяхи молча смотрели, как грохочущая машина стала набирать высоту. Описав круг, она развернулась над их головами и несколько пассажиров на прощание помахали руками.
Вдруг дверца кабины пилота открылась, и тяжелая сумка оранжевого цвета упала метрах в двадцати от Гаселя. Нене Дюпре почти до половины высунулся из кабины и, улыбаясь до ушей, прокричал:
– Смеется тот, кто смеется последним!
Он взял курс на север, и через несколько минут вертолет превратился в маленькую точку над горизонтом.
Сайяхи подошли к сумке, Аиша открыла ее и замерла с раскрытым ртом.
– Разве может быть столько денег?! – воскликнула она наконец.