– А что будет с женщинами, со стариками и детьми?
– Аллах распорядится.
Когда спустя несколько часов египтянин слово в слово передал то, что сказал Турки Ал-Айдиери, и Алекс Фаусетт, и Ив Клос восприняли это так, словно получили удар копытом по лбу.
– Шутишь?! – хриплым голосом воскликнул Фаусетт.
– За кого ты меня принимаешь?!. Стал бы я шутить над тем, что столь серьезно для нас всех! – Ахмед Хабах вздохнул. – Девяносто девять и девять десятых процента, что они это сделают.
– Но это означает, что…
– Это означает, что мы вынуждены будем убраться отсюда, причем как можно скорее, иначе они начнут охотиться на нас, как на сусликов.
– Но это невозможно!
– Имей в виду, что туарег легко попадет в мотоциклиста с расстояния пятьсот метров, а потом скроется, словно его и не было. И что мы можем предпринять? Выделим охрану для каждой машины? До Каира еще чертова куча километров, а за каждой дюной может затаиться меткий стрелок.
Фаусетт посмотрел на Ива Клоса:
– Ты знаешь, сколько примерно туарегов населяют пустыню отсюда до Каира?
– Не имею ни малейшего представления. Сотни, а может, и тысячи. Но не думаю, что их число имеет значение. Хватит и двух десятков, чтобы половина наших водителей вернулись домой в цинке.
– Отвратительно!
– Вопреки обыкновению, говорю то, что есть. Если эти гребаные «хозяева песков» зададутся целью перестрелять нас – перестреляют. И ты, Алекс, не будешь исключением, хоть и ведаешь безопасностью.
– Проклятье! Ты хоть представляешь, чем мы рискуем, свернув все?
– Многими, многими миллионами.
– Мой бог, и все потому, что одному недоноску взбрело в голову вылить масло в колодец!
Ив Клос достал из верхнего кармана рубахи маленькую трубку и принялся набивать табаком.
– Нет, – возразил он. – Колодец стал детонатором, но никак не причиной. Настоящая причина заключается в том, что мы вовремя не сообразили, к чему это может привести. Рано или поздно туареги и другие племена должны были возмутиться.
– Так ты считаешь, что это наша вина?