— Он — да. Большую подарочную коробку. Красивая бумага, голубые ленты.
— А она?
— Только букет.
Где-то надо мной скрипнула половица. Кто-то спускался по ступенькам.
— Погодите, — прошептала я. — Я сейчас вернусь.
Я положила трубку и на цыпочках подкралась к лестнице. Наклонив голову, я могла увидеть нижний пролет и то, что над ним.
Я поставила ногу на нижнюю ступеньку и начала подниматься, шаркая ногами и производя больше шума, чем обычно.
Потом я остановилась. Если кто-то и подслушивал, он ушел.
Я вернулась к телефону.
— Прошу прощения, — прошептала я. — Продолжайте. И что дальше было с Рейнсмитами?
— Танцевали. Плясали до упаду ночь напролет. Все устали как собаки. Пили. Никто не обращал на них внимания. Он появляется на мостике, в отчаянии. Вне себя. Жена упала за борт. Навеселе — должно быть, потеряла равновесие. Может, из-за удара головой.
— Постойте, — попросила я. — Что за удар головой?
— Ах да. Я забыл сказать. Она ударилась головой о дверной проем, когда выходила из такси. До крови. Стюард предложил вызвать доктора. Они не хотели и слышать об этом. Рейнсмит сказал, что он
— И что он?
— Видимо, позаботился. Я уже сказал, они плясали как в последний раз.
— Кто-то рассмотрел ее?
— Не особенно. Было темно.
— Темно? Я думала, светила луна.
— Немного не повезло. Облачная ночь, довольно прохладная для июня. Порывистый ветер. Не так много народа отплясывало на палубе. Только отчаянные и влюбленные.
— А потом?