Я нисколько не лукавил. Полина, первая жена моя, очень много значила для меня. Занимала огромное пространство моего существования. Но она была как бы моей собственностью. Тем, что мне необходимо. С кем мне удобно. А вот с Антониной чувства несколько иные. Она была частью моей души.
Бывает так, что люди созданы друг для друга. И тут не столько важны какие-то внешние и психологические свойства. Просто обрушивается однажды ощущение – мы те, кто искали друг друга всю жизнь. А многие ведь так и не находят свою половину, оставаясь с ощущением чего-то несделанного в жизни и очень важного. А мы с Антониной нашли. И нас теперь не разорвать. Это не романтическая страсть, не вожделение. Это нечто большее, бездонное и космическое, чего словами не объяснить. Спокойная вечная уверенность людей, которые составляют две части единого целого. И это не проходит с годами, как юношеская любовь. Это чувство только укрепляется.
– Теперь слушай, Тоня, очень внимательно, – перешел я на деловой тон. – Ты не носишь секретные документы домой. Не общаешься с людьми, нелояльными нашей власти. Не распускаешь язык и не защищаешь никого. Сокращаешь круг общения до минимально необходимого.
– И ухожу в монастырь.
– Нет, остаешься на месте. С монастырями ныне тоже проблемы, – хмыкнул я.
– То есть я уже буду не я.
– Ты и будешь собой. Только закройся от мира. Мы должны выжить. Мы оказались в центре урагана, и нам нужно учиться порхать в этой среде. Я умею. Ты – нет. Поэтому делай, что говорю.
Она глубоко вздохнула. Помолчала.
– Думаешь, мне легко? Иногда кажется, что лучше бы меня зарубили в Гражданскую – ушел бы молодой и в славе. Но у каждого своя ноша, которую мы обязаны нести, чтобы оставаться людьми… Ну, так как, Антонина?
– Да. Да. Да… Проклятые времена!
– На Дальнем Востоке у китайцев, с которыми я общался, было любимое проклятие: «Чтобы вам жить в эпоху перемен». Только вот без перемен не бывает развития.
Послышался звук двигателя, и я метнулся к окну. Увидел подъезжающую родную «эмку».
Хлопнула дверца. И вот на пороге флигеля возникла массивная фигура Фадея. И сразу стало ясно, что сегодня мне поспать не суждено.
– Давно не виделись, – усмехнулся я, пропуская Фадея в хату.
– Связной из Москвы был у «Графа» и «Брюнета», – негромко произнес он, чтобы не слышала Антонина. – Что делать будем? Как и планировали?
– Будем брать.
– Две группы уже ждут.
– Тогда поехали, – кивнул я. – Только заедем в университет.
– Зачем? – удивился Фадей.
– Антонина Никитична хочет поработать ночью с секретными документами, – отчеканил я. – Ей сдавать работу.