Антонина издала возмущенный возглас. Но я только нахмурился:
– У нас договор, Тоня.
Она кивнула. И начала собирать документы в папку…
Глава 7
Все прошло гладко. Никто не отстреливался.
Главный фигурант, проходивший у нас под условным обозначением «Граф», проживал один – все в том же номенклатурном «Боярским тереме». Вот и еще одна квартира там освободилась. Наверное, для того, кто сменит выбывшего жильца в его руководящем кресле.
Из Москвы прибыл обещанный связной троцкистской межрегиональной группы. Привез весточку и что-то еще. Может, деньги или руководящие указания. Это и предстояло узнать.
Связного мы проводили обратно в Москву. Он уехал ближайшим поездом, уверенный, что успешно выполнил задание. И ладно. Пусть коллеги с Лубянки им занимаются в рамках агентурной разработки «Эверест». У них на него какие-то большие планы. А наших мы арестовываем. Это «Граф» – главный редактор областной партийной газеты «Знамя». И «Брюнет» – завотделом печати и пропаганды Городского комитета ВКП(б).
«Граф» – спортивный, высокий, с густой седой шевелюрой и зелеными глазами, действительно по манерам походил на аристократа – высокомерен, на удивление спокоен. Будто мы к нему пожаловали не с ордером на арест, а с документами на подпись. Все поглаживал себя устало и вяло ладонью по щеке, кивал. На наши вопросы отвечал четко, но без заискиваний и энтузиазма. При этом обдумывал чуть ли не каждое слово. Иногда взрывался брызгами иронии, и тогда его глаза становились насмешливыми и злыми.
Интересный человек. Волевой. Умный. Хороший журналист-пропагандист. Жалко, что стал врагом.
– Что вам из Москвы привезли в портфеле? – спросил я.
«Граф» кивнул на книгу – первый том полного собрания сочинений Горького – и произнес бесстрастно:
– Послание. Не думаю, что ваши дешифровщики найдут что-то интересное. Все эти вести из Мексики в последнее время декларативны и унылы.
– То есть вы признаетесь, что получали послания от Троцкого из-за рубежа с целью подрыва партийного единства и ведения вредительской деятельности? – уточнил я.
– Многие их получали, – он махнул рукой. – Знаете, принять неправильную сторону – это как поставить не на ту лошадь. Тут же втопчут в грунт копытами.
– А ставку сменить нельзя?
– Никак нельзя. После старта ставки не меняют. И не возвращают.
– А выйти из игры?
– Товарищ дорогой. Мне ли вам объяснять, что есть игры, из которых не выходят…
Равнодушно он смотрел, как мы переворачиваем шкафы. Квартира была обставлена достаточно скромно, не было вызывающе дорогих вычурных вещей, которыми обычно завалены номенклатурные квартиры. Да, этот человек не был болен мелкобуржуазным накопительством.