Заметив Уленшпигеля, Ламме вскочил и, подпрыгнув на три фута от полу, воскликнул:
— Слава Богу, мой друг Уленшпигель снова со мной!
Уленшпигель достал кошелек, сказал:
— Будем пить, пока вот тут не станет пусто!
Тряхнул его, и Ламме услышал звон монет.
— Счастлив наш Бог! — сказал Ламме и ловко вытащил у Уленшпигеля кошелек. — Плачу я, а не ты — это мой кошелек.
Уленшпигель пытался вырвать у него кошелек, но Ламме держал его крепко. Пока они боролись — один за то, чтобы удержать кошелек в своих руках, а другой за то, чтобы его отбить, — Ламме прерывистым шепотом успел сообщить Уленшпигелю:
— Слушай… тут сыщики… четверо… в маленькой зале с тремя девками… Двое снаружи… следят за тобой и за мной… Хотел улизнуть… не удалось… Девка в парче — наушница… Хозяйка тоже наушница…
Они все еще боролись, а Уленшпигель ухитрялся внимательно слушать, крича:
— Отдай кошелек, негодяй!
— Не получишь, — отвечал ему Ламме.
Наконец они сцепились и, грохнувшись, покатились по полу, причем Ламме и тут продолжал наставлять Уленшпигеля.
Неожиданно в залу вошел хозяин «Пчелы» и с ним еще семь человек, но он делал вид, что ничего общего с ними не имеет. Войдя, он закричал петухом, а Уленшпигель в ответ запел жаворонком.
— Кто эти двое? — спросил у старухи Стевен хозяин «Пчелы».
— Этих сорванцов надо скорее разнять, — сказала старуха Стевен, — они до того у меня тут разбуянились, что как бы им на виселицу не угодить.
— Пусть только попробует разнять, — вскричал Уленшпигель, — мы его булыжник заставим жрать!
— Да, мы его булыжник заставим жрать, — подтвердил Ламме.
—
— Ты вызволишь нас? А как?