Непокорная,

Йоханна ответила с грустной улыбкой:

– Это было бы лучшим выходом для нас обоих. Тогда тебе придется лишь проследить, чтобы никто не узнал, что я девушка, и похоронить меня как Яна Выборского. После этого ты наконец-то освободишься от обузы, которой я для тебя являюсь.

Едва только она успела это произнести, как брат схватил ее за плечи и встряхнул:

– Никогда больше так не говори! Ты для меня не обуза! Я люблю тебя и готов ради тебя на все.

– Знаю, – печально улыбнулась Йоханна. – И в то же время понимаю, что ты был прав, когда требовал, чтобы я раскрыла свою тайну, как только мы приехали в Польшу. Не знаю, почему я этого не сделала…

Карл мог бы сказать ей, что во всем виновата ее гордость, а также упрямство и желание покрасоваться перед Османьским и остальными. Однако он решил не бередить ее раны, поэтому промолчал. Карл взял сестру за руку:

– Мы начали этот путь вдвоем и вместе пройдем его до конца!

– Да, брат. Ты с саблей, а я со знаменем в руке. – Йоханна с облегчением улыбнулась, хотя и знала, что ей еще предстояло убедить Османьского назначить ее знаменосцем.

Тем временем Карл уже подбежал к их предводителю:

– Можно вас на пару слов, капитан?

Адам прищурился: это прозвучало слишком резко.

– Что стряслось, Выборский? – напряженно спросил он.

– Мой брат, олух, хочет непременно нести знамя во время боя! – Карл решил не церемониться, ведь он знал: Адам охотнее выслушает пылкое заявление, чем жалобную просьбу.

– Чего он хочет?

Османьский отказывался верить своим ушам. Он посмотрел на Йоханну.

На ее лице играла сдержанная улыбка, свидетельство как мужества девушки, так и ее уязвимости. «Она прекрасна даже в мужской одежде», – подумал Адам. И в следующее мгновение понял, почему Йоханна хотела нести знамя. Юноша на ее месте уже давно раструбил бы всем о грабителях и татарах, которых он убил. Но Йоханна предпочитала не упоминать о мертвых. «Значит, она все-таки женщина, – подумал Османьский, – а не мужчина, родившийся в женском теле». Его охватила жалость, и он задумался о том, как пощадить ее в бою. Однако произошло уже слишком много всего, чтобы это было возможно, и он не в последнюю очередь винил в этом себя.

Глубоко вздохнув, Адам положил правую руку Карлу на плечо:

– Мне остается лишь попросить у тебя прощения. Я был тщеславным, упрямым дураком. Еще при нашей первой встрече мне следовало бы сказать твоей сестре, что я знаю о ее секрете.

– Вам известно, что Йоханна девушка? – ошеломленно спросил Карл.

Адам сплюнул, сердясь на себя: