Непокорная,

«Он прав», – пронеслось в голове у Адама. Но они продолжали ехать вперед, направив на врага длинные копья с красно-белыми вымпелами, и по сигналу короля пустили лошадей галопом. Шум крыльев за спиной напоминал рев бури. Адам надеялся, что это испугает турецких лошадей и внушит страх воинам. Вражеские стрелки выпустили первый залп, и пути назад уже не было.

Столкновение двух армий было жестоким. Однако, в отличие от битвы под Веной, турки не отступили, а выдержали атаку. Их кавалерия начала окружать поляков. К своему ужасу, Адам осознал, что они столкнулись не с войсками, деморализованными поражением и бегством, а с людьми, жаждущими мести.

Ян Третий тоже понял, что совершил ошибку, но исправить ее было уже невозможно. Кольцо турок сомкнулось вокруг его маленькой армии, и судьба поляков была предрешена. «Должно быть, Леонид чувствовал то же самое при Фермопилах, когда персы окружили его со всех сторон», – подумал король, отчаянно отбиваясь от врагов.

10

Франконский авангард под командованием Матиаса фон Аллерсхайма слегка отставал от отряда Яна Третьего. Но, услышав выстрелы, Матиас приказал своим людям быстрее двигаться вперед.

– Приготовьтесь к бою! – крикнул он Фирмину и остальным.

– Мушкетерам нужно зарядить ружья, – возразил слуга.

Матиас вынужден был отдать приказ остановиться.

– Поторопитесь! – воскликнул он и подумал, что с радостью ударил бы тех, кто, по его мнению, был слишком медлительным.

Через какое-то время Фирмин сообщил, что мушкеты готовы к стрельбе и можно двигаться дальше. Чтобы узнать, как идет сражение, Матиас поехал вперед. При виде турецкой армии, которая почти полностью окружила поляков, его охватил гнев. Он поскакал назад к франконцам и приказал им еще больше увеличить темп.

По его команде они выстроились в две шеренги и двинулись к левому флангу турок.

Поскольку положение поляков было отчаянным, Матиас приказал палить по врагу, как только расстояние позволит это сделать. Франконцы ранили и убили нескольких турок. Однако, в отличие от битвы у Каленберга, это не произвело должного воздействия на солдат султана.

– Вперед марш! – приказал Матиас своим воинам, совершенно забыв при этом, что в его распоряжении всего несколько сотен человек.

Франконцы остановились примерно в восьмидесяти шагах от турок. Мушкетеры в спешке зарядили ружья и выстрелили. На этот раз залп прозвучал слабее, но все же пробил первые бреши в боевой линии турок.

Адам понял, что мушкетный огонь франконцев ослабил кольцо врага, и поскакал туда, пробивая себе дорогу мощными ударами сабли.

– Следуйте за мной! Возможно, нам удастся прорваться! – крикнул он и, налетев на двух турок на всем скаку, сбросил их на землю.

Турецкий генерал заметил наступление франконцев, но решил, что их атака для его войска все равно что пара комариных укусов. Поэтому он не стал посылать против них кавалерию, а вместо этого приказал подчиненным во что бы то ни стало захватить в плен польского короля.

Любой другой офицер понял бы, что атака бессмысленна, и отступил бы со своими людьми, пока это было возможно. Матиас фон Аллерсхайм, однако, по-прежнему отчаянно рвался в бой, чтобы очиститься от грехов перед Богом. После очередного залпа он приказал своим людям двигаться вперед с опущенными пиками, в то время как мушкетеры должны были стрелять так быстро, как только было возможно.

Теперь комариный укус причинил туркам боль. В то же время Адам и другие гусары осознали, что у них появилась возможность разорвать кольцо, и бросились на врага, почувствовав прилив мужества. Турки в этом месте начали уступать, и большинству гусар удалось вырваться. Но турецкий военачальник не мог допустить, чтобы Ян Третий ушел. Польские солдаты, по мнению вражеского полководца, без короля были всего лишь беззубыми собаками. Поэтому он приказал своим всадникам атаковать небольшой отряд, собравшийся вокруг Яна Третьего.

Адам выдохнул с облегчением, когда турки оказались позади. Но, оглянувшись через плечо, увидел, что король окружен врагами.