Воронов быстро вскочил и подошел к нему.
— Что там?
— Смотри сам, товарищ лейтенант.
— Конский помет?
— Да, свежий. Я думаю, вчера здесь были.
Они не стали задерживаться, поехали дальше и поздним лунным вечером добрались до саксаулового леса.
На песке застыли паучьи тени горбатых стволов и ветвей.
— Сержант, — распорядился Воронов, — чай разрешаю — пол-литра на человека.
— Есть…
Сержант отмерил именно семь банок, не больше, и пока вода закипала, Воронов сел, и все тоже сели в кружок, устроились поудобнее — приготовились слушать.
— Этот Жихарев исчез, — начал Воронов. — Наши патрули пока не обнаружили его. Начальник райотдела в Еке-Утуне говорил, а не используют ли они дорогу, по которой когда-то еще басмачи уходили от преследования в безводную пустыню.
— Такая дорога есть, — подтвердил сержант.
— Очень для нас это плохо… Потому что найти человека, — чтобы он мог там провести, чтобы знал приметы потайных, скрытых колодцев, — такого человека найти не удалось. А ждать… Ждать мы больше не можем.
Шеген виновато опустил голову.
— Я тоже не знаю, — сказал он. — Там давно не ходит никто. Ко их старшина — Жетибай, Жетибай, наверно, знает. И я думаю, что он повел их тем путем.
— Давай дальше… Ты повтори всем, как мне объяснял. Каждый должен ясно представлять обстановку. Чтобы — в случае чего — мог действовать самостоятельно.
— Тем путем если они пошли, то могут выходить через Дай-Хаттын…
— Дай-Хаттын… — прикинул лейтенант, вспоминая, как далеко от них этот колодец. — Нам, пожалуй, три дня ходу. Так?.. А Жихарев тот же путь за сколько пройдет?
— Ему — в обход… Четыре… да, четыре дня ему надо, — посчитал Шеген.
— Один день у него в запасе, — напомнил сержант.