— Сарсенгали! Не твое дело, какой чай пьет Халлыназар. Зеленый, — ну, и что? Я тоже иногда завариваю зеленый.
Пока они там у колодца таскали воду и поили коней, Жетибаев отвел своего начальника в сторону. Тени нигде не было — какая тень в пустыне, — и они растянулись на песке.
Жетибаев загадочно посмотрел на Жихарева.
— Жихар… я знаю, почему ты иногда завариваешь зеленый чай. Помнишь, мы первый раз встретились с тобой у капитана, у Штольца? Я подумал — где я видал тебя раньше?
— Когда раньше?
— До войны. Думал — и вспомнил. Но не говорил. Капитану не говорил, оберсту не говорил, тебе не говорил.
— Чего же теперь?
— Мы пошли на трудное дело. Может быть… Ты обо мне кое-что знаешь. И ты знай — я тоже про тебя…
Жихарев помолчал, а потом невозмутимо, чтобы Жетибаев не вообразил, будто он испугался, спросил:
— Ну, и откуда ты меня знаешь?
— Слушай… Где я раньше был, что делал — не важно. Важно, что я кочевал в юго-восточных Каракумах, был объездчиком на отгонных пастбищах. Там, туркменские колхозы пасут свои отары, верно?
— Ну, верно…
— Один раз весной в Осман-Кую приезжал председатель — башлык его называют туркмены, — и с башлыком вместе русский зоотехник области… Я зоотехника запомнил, хоть они чай не пили у меня, барана для них я не резал. Торопились они, сразу поехали дальше. Я — запомнил, а зоотехник разве запомнит простого объездчика? Там вода для чая вскипела. Ты какой будешь, а, Жихар?..
— Завари зеленый, — усмехнувшись сказал Жихарев.
— Я тоже буду зеленый. Жарко.
Жетибаев отошел и вернулся с двумя чайниками и пиалами.
— Ладно… — сказал ему Жихарев. — Ты думай про себя что хочешь… И я тоже — про себя, молча. Меня сейчас другое беспокоит — не прошлое, а будущее. Слушай, Жетибай, а если кто-то все же…
Жетибаев отрицательно качнул головой:
— Нет. Мой отец знал. Отец Сарсенгали знал — этот колодец он даже сам укрывал когда-то от чужих глаз… Они умерли, но никому не показали эту дорогу и приметы колодцев. Еще были люди, тоже знали, но их всех взял Азраил[17].
— Хорошо. Пусть. Ну, не знают — где. Но знают, что тайные колодцы остались, и могут свободно прикинуть, где мы с тобой выйдем из песков, где нас ждать.