Майский молча вышел из кабинета и вернулся на стул. Он был глубоко оскорблен и возмущен таким отношением к себе, и хотя первые пять минут перенес более-менее спокойно, с каждой следующей минутой в нем все сильнее проявлялось ощущение собственной ничтожности, так что через полчаса унизительного ожидания внутри у Майского уже все клокотало от негодования. Он встал со стула и начал напряженно вышагивать по коридору, то и дело, поглядывая на часы. Так прошло еще несколько минут пока, наконец, дверь кабинета не открылась, и из него не вышел сияющий в улыбке Иван Сергеевич. Он сразу же направился к лифту, а Майский снова зашел в кабинет, где застал не менее счастливого Белокобыльского только-только усаживающегося в кресло (тот, похоже, вставал, чтобы проводить своего посетителя).
— Владимир Алексеевич, вы не помните меня? — разместившись на стуле, сходу спросил Майский, а увидев замешательство, в которое пришел Белокобыльский, продолжил. — Меня зовут Максим Леонидович Майский, я приходил к вам примерно два месяца назад… Насчет выплат по инвалидности.
— А что у вас с выплатами? — спросил юрист. По его нахмуренному лбу, слегка наклоненной набок голове и вопросительному взгляду было видно, что он силится припомнить, о чем говорит ему сейчас Майский, но очевидно никак не может это сделать.
— Их сократили в три раза в вашем фонде… Помните? Как только с Я-ска перевели, так и сократили.
— А-а-а! С Я-тска! — с радостным облегчением воскликнул Белокобыльский. Лицо его просияло в озарении, но спустя мгновение вдруг как бы и омрачилось, будто он озадачился чем-то; улыбка, однако не исчезла с его губ, и он почти сразу добавил, прежним своим тактичным тоном: — У вас еще суд там был, правильно?
— Точно.
— Ну конечно, — сказал Белокобыльский и, поднявшись с кресла начал что-то искать в одном из стоявших у стены шкафов. — При последней нашей встрече я, кажется, давал вам перечень документов, которые нужно предоставить? — как бы припомнил он вслух, доставая из шкафа очень массивную папку и ложа ее на столе перед собой.
— Да. У меня все с собой. Вот, — суетливо протянул Майский пачку документов.
Белокобыльский взял документы и начал бегло просматривать их.
— Очень хорошо… очень хорошо… Молодец вы — быстро управились, — протяжно приговаривал юрист. Закончив с документами, он положил их справа от себя и молча начал изучать бумаги в толстенной папке, которую только что достал из шкафа, то и дело, выбирая и откладывая в сторону отдельные листы.
— Когда я приходил к вам в августе вы сказали, что мои выплаты будут восстановлены, — не выдержав молчания, заговорил Майский. — Что будет перерасчет предыдущих периодов и мне вернут невыплаченную часть… У меня постановление суда есть. Вы тогда копировали его, помните?
— Да-да, я помню. Вот только… Вы не будете против, если я отойду ненадолго? — оставив папку в покое, поинтересовался Белокобыльский с учтивой улыбкой.
— Так же ненадолго, как прошли те две минуты, когда вы решали свои дела с предыдущим посетителем? — с видимым недовольством заметил Майский.
— Ай… Вы уж простите меня — очень важное дело было… Так некрасиво получилось, — принялся сокрушенно рассыпаться в извинениях Белокобыльский. — Но сейчас мне действительно требуется кое-что уточнить, — с этими словами он взял отобранные из папки бумаги и встал из-за стола.
Мужчины вышли из кабинета. Майский вернулся на один из стоявших в коридоре стульев, а Белокобыльский запер дверь на ключ и пошел направо по коридору.
Белокобыльский был сильно раздосадован появлением Майского. Он отправил его собирать всевозможные справки и бумаги в надежде, что тот не станет или по каким-либо причинам не сможет этого сделать и проблема исчезнет сама собой, что, как правило, и происходило. Майский же оказался из тех исключений, которые хоть и изредка, но все-таки попадались юристу: предоставленные им справки были в полном порядке и в запрошенном количестве, и сейчас требовалось что-то решить с настырным гражданином. Впрочем, еще тогда в августе Белокобыльский запросил с Я-ска документы по Майскому, изучил их и быстро разобрался в ситуации, которая оказалась вполне очевидной и понятной; но по старой чиновничьей привычке он счел нужным сейчас, прежде чем принять окончательное решение, дополнительно согласовать свои действия с руководством.
— Доброе утро, Евгения Львовна, — войдя в кабинет Литовской и усаживаясь на стул, поприветствовал начальницу Белокобыльский.
— Здравствуйте, Владимир Алексеевич.
— Как прошел ваш отпуск?
— Очень хорошо! Спасибо, — с довольной улыбкой на губах ответила Литовская. Отпуск ее и в самом деле удался, о чем красноречиво свидетельствовал еще сохранившийся блеск в глазах и сияющее бронзовым загаром лицо.
ebooksa