– Забудь. В доме проживают военные. Мы можем нарваться на крупные неприятности.
Контрразведчикам с сожалением пришлось констатировать, что здание под номером восемьдесят представляет собой что-то вроде офицерского общежития. На крыльце курили британские офицеры. Рядом со зданием стояли несколько машин, в том числе военные внедорожники.
Что-то подсказывало офицерам, что торчать тут им придется долго. Они не роптали, приготовились к ожиданию.
На улице было людно. Спешили по делам жители Берлина в невзрачной одежде. Неподалеку размещались работающие предприятия. Сновали военные машины. Проехал чадящий городской автобус, набитый горожанами, явление весьма редкое, оттого и полное.
Мимо по тротуару проследовал патруль. Капрал мазнул равнодушным взглядом «Опель», стоявший под деревом. Градов напрягся. Но машина подозрений не вызвала. В лица пассажиров капрал не вглядывался. Военные прошли мимо.
– Шастают всякие, – недовольно проворчал Нагорный. – А если проверят, командир, что делать будем?
– Документы покажем.
– И все?
– Есть другие предложения? Объясним, что в работе выдался перерыв, ищем мою любимую тетушку по материнской линии, в двадцатые годы эмигрировавшую в Германию и пережившую все ужасы фашизма. Она живет где-то здесь, и мы не можем ее найти.
Грамарь иронически хмыкнул. Но с каждой прошедшей минутой оперативникам становилось не до смеха. Ситуация складывалась какая-то тупиковая. Рано или поздно машина с пассажирами вызовет вопросы. Подойдет патруль, и объяснение насчет тетушки будет выглядеть бледно. Впрочем, пока все было в порядке.
Двухэтажное строение оказалось густонаселенным. Оно не пострадало при обстрелах, было сложено из красного кирпича, без лишних архитектурных закорючек, имело два подъезда.
В двери входили и выходили люди, но не было никого, похожего на Уилсона. Он мог уже не жить в этом здании. Данные разведки устарели. Начальство могло переселить его, выслать из Берлина, физически устранить.
Заходить внутрь было рискованно, да и что это даст? Контрразведчики терпеливо ждали. У них сосало под ложечкой, просыпался легкий голод. Курить они уже не могли, кашляли.
Нагорный вышел из машины, прогулялся, вернулся в салон и стал угрюмо пыхтеть.
Наступило послеобеденное время. Из дома выпорхнула компания молодых дам в сопровождении осанистого капитана британской армии. Они кучкой двинулись по тротуару, смеялись.
– Здесь еще и бордель, – недовольно проворчал Нагорный. – Неплохо устроились эти британские вояки.
Потемнело небо, начался дождь. Струи воды ползли по стеклам. Прохожие ускорялись, раскрывали зонты, у кого они были. Мимо проехала грузовая машина, обдала грязью. Грамарь ругался, выпрыгнул из машины, стал протирать стекла замасленной тряпкой. Дождь усилился, выгнал с улицы последних прохожих.
Пока буйствовала стихия, из здания никто не выходил.
В голове майора снова роились мысли:
«Правильно ли мы поступаем? Можно ждать до второго пришествия».