– Может, покурить вышел? – предположил Грамарь.
– Вы что такое говорите? – Медсестра чуть не задохнулась от возмущения. – Вы в своем уме? Курение убьет его наповал!
– Ну, все, прощай, Олежка, – со вздохом пробормотал Нагорный.
Романовский появился через пару минут после того, как милая девушка сбегала к дежурной медсестре и уже готова была поднимать тревогу. Одетый в больничную пижаму, он брел по коридору, держался за стенку. Каждый шаг давался ему с боем. Паренек был смертельно бледный, но довольный. Обнаружив целую компанию у своей палаты, он сделался похожим на вора, пойманного на месте преступления.
– Больной называется, – заявил Грамарь.
Медсестра схватила пациента за руку, принялась укладывать на койку. Он вяло оправдывался. Дескать, ничего страшного, все уже позади, я стремительно иду на поправку.
– Какая поправка, Олег Андреевич! – в сердцах воскликнула медсестра. – Вы не можете ходить, это преступление против здравого смысла и элементарных медицинских норм! Хорошо, я не буду докладывать врачу, – смилостивилась девушка, бросив еще один туманный взгляд на майора. – Но если история повторится, то к вам будут приняты самые строгие меры! – Сестричка замолчала, задрала нос и вышла.
– А почему она так смотрела на вас, товарищ майор? – простонал Романовский.
– Не знаю. Спутала с кем-то. Дело не во мне, боец. – Градов выгрузил на тумбочку авоську с оставшимися яблоками. – Ты действительно ведешь себя безрассудно. Признайся, к Шарлотте ходил?
– Ходил, – ответил Олежка и вздохнул. – Я же должен был выяснить, в каком она состоянии. Женщина пострадала из-за меня. – Паренек густо покраснел. – Чего вы ржете как кони? Товарищ майор, скажите им. А сами-то чего смеетесь? И вы туда же. Она хорошая женщина, по-своему несчастная, вынуждена кормить своих больных родственников. Да ну вас! – Пациент отвернулся к стене, не встретив понимания у скалящихся товарищей.
– Это что, любовь? – спросил Нагорный. – Нечаянно нагрянула?
– Ага, к проститутке, – заявил Грамарь. – Нахлынуло что-то, бывает. Ты уж не забывай, Олежка, что она лет на шесть тебя старше.
– Какая разница? – буркнул больной.
– Решительно никакой, – согласился Нагорный. – Любовь зла. Ты познал это на своей шкуре. Ничего, Олежка, мы все когда-то были молоды и глупы.
– Ладно, не смущайте сотрудника, – прервал Влад очередной взрыв хохота. – Совет да любовь, как говорится. А бесценный опыт нужен не только в оперативной работе. Прости, лейтенант, мы больше не будем. Можешь повернуться, а то некрасиво лежать к гостям спиной.
Подвижки в запутанном деле начались лишь на третий день. Кончился месяц май, началось лето, прохладное, слякотное, неспокойное.
– Есть новости, майор, – сказал полковник Троицкий. – Разведка не в курсе каверзных планов союзного командования. Пробраться на этот уровень наш человек не может, но по Бенджамину Уилсону он справки навел. Этот тип работает в УСО, хотя формально прикрыт должностью второго помощника начальника разведки Двенадцатого армейского корпуса. Занимается анализом и планированием. Попробуй догадаться, что это значит. Сейчас он отстранен от работы. Думаю, ты сам понимаешь, по какой причине. Русские провалили Арбатова и Краузе, зацепили секретную тему, разрабатываемую его управлением. К тому же погибла сотрудница Уилсона. Что-то мне подсказывает, что его люди непричастны к устранению госпожи Майерс. Куда проще было вывести ее за скобки, отстранить от дела, убрать с глаз долой и тому подобное. То есть Уилсон, надо полагать, в опале.
– Хорошо, что не ликвидирован своими единомышленниками, – сказал Влад. – Впрочем, еще не вечер, это может произойти в любой день, если будет принято соответствующее решение. Стоит им только узнать, что мы продолжаем копать…
– Значит, нужно форсировать. Это район Шпандау, на границе с Шарлоттенбургом, улица Леопольдштрассе, дом восемьдесят. Западная часть Берлина, фактически пригород. Номер квартиры неизвестен, и здесь мы, увы, бессильны. Будем надеяться, что это не густонаселенный многоквартирный дом. Разрешение на операцию получено. Вам нужно допросить Уилсона. Каким образом, решайте по обстановке. Действуйте на свой страх и риск. В случае провала вас никто не прикроет. Мы будем все отрицать и грозно надувать щеки. Одежда штатская, документы получите вечером. Вы сотрудники комиссии по созданию межсоюзнической комендатуры. Разумеется, с советской стороны. Бумаги убедительные. Они дают вам право на беспрепятственное передвижение по всему Берлину. Машину осматривать никто не будет. Поедете на трофейном «Опеле» с номерами советской комендатуры. Помните, что безопасность относительная. Если вляпаетесь, союзники миндальничать не станут. Получите небольшую сумму в американских долларах на пропитание и жилье, если операция затянется.